Проклятье сокровища Хроака

— Думаю, наших лошадей лучше пока спрятать там. И там же лучше оставить нашу даму. А чтоб ей и лошадям не пришли в голову какие-нибудь дурацкие мысли, типа, заржать в самый неподходящий момент, или завизжать, нужно, чтоб один из вас присмотрел за ними.

— Мы поняли вашу мысль, уважаемый Билл. Но… Вы что-то конкретно увидели?

— Разумеется. У одного из идиотов, преследующих нас, не выдерживают нервы. И он посматривает вперёд: в подзорную трубу. Так что нам повезло, что у всех нас отличное зрение. И мы себя так не демаскируем. Впрочем, следы оставлять так и так приходится.

— О! Вот оно как… Что ж. Теперь всё понятно. Пожалуй, — Майкл переглядывается с Этьеном, тот плотоядно облизываясь, кивает, — будет лучше, если с вами пойдёт Этьен. Он из нас двоих… Более меткий стрелок.

С Этьеном Билл и идёт. Захватив, с разрешения Майкла, его винчестер. И коричневую «просоленную» шляпу: потому что обмотанная белыми бинтами голова Билла — отличный ориентир. А уж как будет выделяться на фоне неба, высовываясь из-за холма!..

Ползком они с Этьеном забираются на гребень обросшего кустами барханчика — в предгорьях в таких удобных складках местности недостатка нет. А до гор…

Ещё день пути.

Говорить Биллу с напарником нужды нет, и они всматриваются в дорогу, где только что проехали, и где по песку извиваются отпечатками копыт их предательские следы.

Не проходит и десяти минут, как преследователи показываются: медленно едущая кавалькада из семи всадников. Тоже имеющих в поводу вьючных лошадей: целых три.

Передний всадник ориентируется на спину идущего перед ними человека. Этот человек обнажён по пояс, и одет в мокасины и блёкло-серые кожаные штаны с бахромой. Торс и лицо — кроваво-красные.

Индеец. Следопыт. Из чинуков. Сосредоточенно-напряжённый. Но, по виду, пристрастившийся к «огненной воде». Жаль. У индейцев эта страсть неизлечима…

Что же до отребья, движущегося за ним, то как говорится, комментарии излишни: рожи — почти как у головорезов Рамиреса, широкополые шляпы, полное вооружение в виде кольтов в кобурах на поясе, и винчестеров за спиной.

Поскольку цель головорезов сомнений не вызывает, Билл пальцем манит к себе Этьена. Говорит в приблизившееся ухо:

— Как только доедут вон до того сухого куста. Ближе подпускать не надо. Мои — те четверо, что едут сзади.

Этьен кивает, но опять ничего не говорит: всё понятно и так!

С расстояния двадцати шагов промахнуться из ружья очень трудно.

Всё оказалось закончено буквально за две секунды: именно столько у Билла ушло на трёхкратное передёргивание затвора винтовки.

Этьен справился даже раньше, причём первым застрелил индейца. Похоже, не любит белый мужчина краснокожих. Расист, что ли? Или просто — неприятные воспоминания о чём-нибудь детском?..

Попадавшие с лошадей мужчины ведут себя по-разному. Одни просто молчат, явно умерев, другие — стонут. Билл, подойдя к упавшим, не без удовольствия отмечает, что стрелок из Этьена действительно отменный: все его пули вошли по центру груди. Или живота. Раны смертельны. А ещё Билл радуется, что ничто и никто не предупредил всадников: справился, значит, Майкл со своей задачей — предотвратить провокации со стороны Линды.

Этьен, подошедший следом, спрашивает только одно:

— Мы воспользуемся их лошадьми? Запас еды и дров ещё никому не мешал!

— Да, разумеется. Но вначале есть у нас дельце…

Билл подходит к головорезу, ехавшему в голове отряда. Раненному в низ живота. И сейчас глядящему на них налившимся кровью ненавидящим глазом: второй закрыт огромным синяком. Приходится мгновенно отпрыгнуть в сторону, нога отдаётся дикой болью: сволочь смог метнуть в него нож! Но Билла так просто с толку не собьёшь: со злости добивать мужика он не собирается. Во всяком случае, не допросив.

Опустившись на колени возле лежащего теперь на спине, и с хрипом дышащего головореза, Билл достаёт и свой нож:

— Будешь отвечать сам? Или мне подправить твою ногу?

В ответ летят дикие проклятья и ужасные ругательства на испанском. Плюс брызги слюны: а экзальтированный тип ему попался! Но Билл по глазам видит, что матершиник понимает и по английски: глаза при виде ножа сузились.

— Вас послал Толстяк Мозэс?

Снова водопад мата и проклятий.

Билл вонзает нож в ляжку дёрнувшегося и заоравшего благим матом бандита, и проворачивает. Выдёргивает. Когда стихает дикий вой и на глаза раненного наворачиваются слёзы, Билл нарочито нейтральным тоном говорит:

— Повторяю вопрос: вас послал Толстяк Мозэс? — нож готов вонзиться во вторую ляжку.

На этот раз бандит решил попытаться отмолчаться, только свирепо, с присвистом, сопя. Билл пожимает плечами:

— Собственно, твой ответ — чистая формальность. Но всё же… Дело принципа!

Дыра во второй ляжке получается ещё побольше, чем в первой. Кровь хлещет рекой, бандит извивается, хрипит, приглушённо воет, прижатый за горло могучей рукой Билла: Билла громкие крики нервируют.

Но на этот раз в полузадушенных воплях и криках появляется и отчаяние, и страх. Бандит понял, что, похоже, Билл вовсе не собирается вести себя с ним «по-джентльменски»!

Билл ослабляет нажим на горло: