Проклятье Вейссеров

«Прости за эти слова, но… я ничем не могу помочь тебе. Проклятье растет из самой сути нашего мира, поэтому я бессильна. Мне тяжело это говорить, а тебе, я уверена, куда тяжелее слышать… Трав, тебе выпала чужая и очень цепкая судьба, которая не ослабит хватку до самой кончины. Проклятье уподобится Уроборосу, и, дойдя до апогея, сомкнется в жуткое кольцо, после чего исчезнет, растворится в бесчисленных слоях Резонанса. Ты же исполнишь предначертанную роль, однако умрешь одиноким и бездетным. Мне действительно жаль… Пока ты лежал здесь, я непроизвольно заглянула в твою душу и, когда почувствовала всю несправедливость, плакала несколько часов. Ты ведь на самом деле золотой мужик — умелый, волевой и сильный, правильный, просто… Когда сам мир забавляется тобой в качестве игральной кости, ничего не сделать, — женщина резко подалась к Траверсу, поразительно крепко обвив его руку. Ее глаза словно приклеились к зрачкам Вайса, а стремительный и горячий шепот хлестал по разуму мужчины, словно кнут взбесившегося погонщика.

— Умоляю, не возвращайся к ним! Не возвращайся к ним! Это бездушные сосуды, давно остывшее подобие человека, жалкая и жуткая насмешка! Я же чувствую за километр — проклятый Дейнезиан дочиста выскреб их души, а после до края залил свою искаженную мораль, которая оказалась намного более едкой, чем средство для дезинфекции… А тот, который приходил… еще страшнее. Я же видела, видела своим даром, каким он был до того, как их проклятый Бог-самозванец изменил тело твоего «высокого друга». Мужик был — загляденье, глаз не отвести. А сейчас? Это уже не человек, а какой-то живой механизм. Мы говорили всего несколько минут, но это длилось подобно месяцу, и каждое мгновение я ждала, что его огромные ладони плавно охватят мою голову, после чего безо всякой злобы разломают череп, выдавливая мозг. Да и руки ли это? Скорее, приводы строительной машины — одной из того сонма мертвого металла, которым они так восхищаются. Который они ценят невообразимо выше, чем жизни любого человека, не входящего в узкий круг «отборных», как ты. Наивных дурачков, что из-за чистых помыслов поверили лжи последователей Дейнезиана, которые на самом деле давно стали его вечными рабами и поставщиками жертв этому ненасытному монстру! Траверс, умоляю, послушай меня. Прошу, пройди свой путь достойно, но не обменивай душу на обещания великого будущего. Я знаю, тебя это манит еще сильнее, чем безмозглого мотылька к яркому свету, но это обман. Везде, где разливается стерильный яд Дейнезиана, воцаряется лишь горделивый холод, а жизнь увядает с каждым витком около звезд. Ты можешь… остаться со мной. В конце концов, еще ни один мужчина не задерживался в моем доме так долго…»

К чести Траверса, он с поразительным спокойствием встретил монолог гадалки, стойко принимая ее вердикт, и даже прильнувшая разгоряченная женская плоть не вызвала у него всполоха эмоций. Вайс аккуратно убрал руки женщины и, неловко спустившись с лежанки, ставшей его пристанищем на удивительно долгий срок, поблагодарил хозяйку:

— Спасибо, однако, я не могу более испытывать твое гостеприимство, к тому же, невероятно хочу вновь увидеть дом с мастерской. Оплата будет совершена несколько позже, в этом не сомневайся. Я здесь и без того… задержался. Всего доброго.

Женщина горестно поджала дрогнувшие губы и медленно кивнула, выражая обреченное согласие. Затем, подняв угасшие глаза к Траверсу, гадалка тихо произнесла:

— Пусть так, но знай — они не ослабят хватку, кто бы что ни сулил…

— «Они»? — Вайс вопросительно сощурился, замерев в удивлении от столь дешевого обскурантизма.

— Руины Богов Арутмара. Наследие истинных создателей нашего мира…