Проклятье живой воды

— Ну, тогда анамнез ясен. Перерождение, вызванное побочным эффектом от «живой воды». Ваш случай не первый, миссис Чес. И не последний. За два года моей ординатуры, я слышал о восьмидесяти случаях, а некоторых даже видел… когда доктору Кларенсу было угодно взять меня с собой на вызов. Люди, знаете ли, часто путают это заболевание с проказой или простудой и зовут доктора… пока не понимают, что ошиблись. Так вот, у всех одно и то же. Скажите, сначала было легкое повышение температуры, сопровождавшееся потерей аппетита. Затем повышенная агрессия, потом появлялись мелкие трофические язвы — это значило, что болезнь вступила в завершающую стадию, когда поделать практически ничего нельзя. Ну и закономерный итог, который вам еще предстоит.

Верна слушала гостя со смешанным чувством гнева и тревожного любопытства.

— Так вы можете помочь моему сыну? — поинтересовалась она, едва Гарольд ненадолго замолчал.

— Эм… ну, — Гарольд стрельнул глазами туда-сюда. — Как бы вам сказать… Это неизлечимо.

— Как?

— А вот так. Изменения необратимы. Болезнь, конечно, изучается. Ей даже придумали название «Трофическая мутация Макбета». Я мог бы рассказать вам о ней еще немного, но не вижу в этом смысла. Выяснено, что болезнь можно купировать или серьезно замедлить мутацию, если захватить ее в самом начале. Еще когда на коже ничего нет. Есть лекарства, которые помогают…

— Какие? — Верна бросилась к молодому врачу, хватая его за руки. — Мистер Робинс, мне нужны эти лекарства… Виктор, слышишь? Лекарство от твоей болезни все-таки существует. Как оно называется? Где его достать? Сколько стоит?

Выкрикивая вопросы, Верна трясла гостя за грудки. Тому с трудом удалось вырваться.

— Да поймите же, миссис Чес, что это невозможно. — воскликнул он. — Вы опоздали. Оно помогает только на первом этапе, а у вашего сына уже третий. Он мутант. Он переродился. Такое не лечится. Это я вам как врач говорю. Как будущий врач, — тм не менее, поспешил уточнить он.

Смысл его слов не сразу дошел до Верны. Медленно, по одному пальцу, она отцепилась от Гарольда.

— Что же нам делать?

— Ничего. Тут ничего не поделаешь, — развел руками тот. — Могу только посоветовать обратиться к властям. Мутанта надо сдать чистильщикам. Но вы особенно не переживайте. Вам положена компенсация.

— А Виктору? Что положено ему?

— В-Виктору? — молодой человек покосился на странное существо в углу.

— Да. Что положено ему?

— Не знаю. Их забирают…

— Это мне известно. А потом?

— Я не знаю. Отвозят. На лечение. Есть… закрытая клиника… изолированная от внешнего мира.

— Какая клиника? — Верна почувствовала тревогу. Она прекрасно знала, что чистильщики забирают мутантов и просто заболевших, кого пока всего лишь подозревают в том, что они могут мутировать, и куда-то увозят. После этого всякая связь прерывается. Что потом происходит с этими людьми-нелюдями и их семьями — неизвестно. Общество питалось слухами, среди которых правда просто растворялась, как кусочек сахара в стакане чая. А ведь через два дома от них живет семья, у которой два с половиной месяца назад в неизвестном направлении увезли одного такого мутанта. Майкл Петерс, старший брат Сэмми, который работает вместе с ее Виктором. Вот бы его расспросить.

— Я не знаю, что это за клиника. Я просто слышал… разговоры в университете и позже, в кулуарах, о том, что разрабатывается лекарство… ставятся опыты и есть кое-какие результаты, но показания настолько нестабильны, что говорить о каких-то достижениях пока рано. Случаи выздоровления настолько редки, что… но они есть, миссис Чес и, как знать, может быть, вот прямо сейчас, пока мы тут с вами разговариваем, лекарство и получено? Вы должны поверить и немедленно сообщить о болезни вашего сына в полицию. Они вызовут чистильщиков и…

— Нет.

Верна метнулась, вставая между свернувшимся на подстилке сыном и гостем. В душе волной поднялся страх, перерастающий в панику.

— Ну, хотите, я сделаю это сам? — предложил Гарольд Робинс. — Только в этом случае вы не получите премию за донос. Только компенсацию. А вам, насколько я понимаю, нужны деньги?

— Нет.

— Но это противозаконно. Граждане обязаны сообщать властям обо всех случаях мутаций. Есть постановление правительства, принятое еще три с половиной года назад.

— Нет. Я сына не продам, — где-то глубоко под страхом начал нарастать гнев. Да что этот молодчик себе позволяет?

— Поймите, миссис Чес, это ведь уже не ваш сын. Это — мутант. И он может быть опасен, прежде всего для вас. Я не имею права принудить вас силой, но подумайте о своей безопасности. Бывали случаи, когда мутанты набрасывались на своих родных и друзей. Были жертвы… Миссис Чес, прошу вас. — он был готов на колени встать, но опасался, что не может быстро вскочить, если чудовище решит атаковать. Гарольду не приходилось видеть мутантов в действии — то есть, приходилось, конечно, на обязательной ординаторской практике, но издалека, и тогда ситуация находилась под контролем. — и он не представлял себе, что будет делать и успеет ли что-нибудь сделать.

Словно подтверждая его опасения, тень в углу шевельнулась.

— Миссис Чес. Сзади.