Проклятье живой воды

— Даже не думай, сестра. — монахиня замахала руками. — Это опасно. Тут, кроме тебя, живут и другие, чьи родные и близкие стали… такими. Они просто живут. Работают на общину, кормят мутантов, ждут… И ты жди. Только так ты и сможешь помочь сыну. И молиться, чтобы ожидание избавления не слишком затягивалось.

— Молиться?

— Молиться. Нам, женщинам, порой больше ничего не остается, кроме как молиться и уповать на милость божью. Сейчас идем со мной. День только начинается, нам предстоит много работы.

— Работы? Но…

— А ты как думала, сестра Верна? — всплеснула руками сестра Элис. — Мы живем в тяжелых условиях. Это не место отдыха, но место искупления наших грехов. Мы — те, кто добровольно отрекся от внешнего мира ради тех несчастных, которых поразила ужасная болезнь. Другие люди могут жить, как прежде, веселиться и проводить дни в праздности, но только не мы. Нам надо выживать. Жить. И бороться.

— Я от работы не отказываюсь… я привыкла, — возразила Верна. — Дома я была швеей и платили мне довольно прилично — шесть, а когда и семь шиллингов в неделю. Правда, половину приходилось отдавать за аренду жилья, да и уголь дорого стоит, но мне помогал Виктор. Вдвоем мы как-то сводили концы с концами… А теперь мой мальчик здесь…

— Он здесь, — монахиня ласково погладила собеседницу по плечу. — И ты здесь, сестра. Вы вместе. Долгий путь завершен. Утешься и готовься принять новую жизнь.

— Завершен… Но я бы хотела… увидеть…

— Кого?

— Виктора. Я приехала ради сына и…

— Это запрещено, — сестра Элис по-прежнему улыбалась, но в голосе и взгляде ее что-то изменилось.

— Кем запрещено?

— Законом. Самим укладом жизни. Обстоятельствами. Ты поймешь потом. Это нельзя. Никому нельзя.

— Но…

— Нельзя. Нам пора. Мы и так чересчур задержались тут. Надо жить. Надо работать. Идем, сестра. Я покажу тебе остальное.

Верна с трудом перевела дух. У нее буквально кружилась голова от обилия новых сведений и впечатлений. Она легко, как ребенок, дала взять себя за руку и увести. Одна мысль билась в сознании — Виктор где-то рядом. Он на этом острове, но вот увидеть его ей нельзя.

Глава 19

До самого вечера Верна не видела никого, кроме сестры Элис и еще двух женщин. Обе были уже немолоды, одной около тридцати лет, другая была совсем старая. Ее муж был одним из первых заболевших мутантов, и был отправлен на остров Таймленд еще до того, как издали новый указ о полной изоляции заболевших. Тогда родственники часто ездили навещать их, и на берегу было устроено что-то вроде гостиницы, где приезжие могли переночевать. Только одна ночь была бесплатной, за вторую, третью и последующие надо было платить, причем плата возрастала на целый пенни в сутки. На эти деньги мутантам приобретали скот. А также финансировали исследования, пытаясь понять, можно ли извлечь из мутантов пользу. Но приезжие не только вносили в казну деньги. Они еще и совали свои носы, куда не следует. Не проходило и дня, чтобы кого-то из них не задрали мутанты. И добро бы это были только несчастные случаи. Иногда на остров нарочно приезжали те, кто сознательно жертвовал собой — мол, пусть меня съедят эти твари во искупление грехов человеческих. Иногда таких «жертвователей» успевали отловить и отправить в Бедлам, но большинство все-таки прорывались на остров.

Постепенно мутанты привыкли ко вкусу человечины, и однажды, ворвавшись в гостиницу, устроили настоящее кровавое пиршество. Спастись удалось единицам. После этого власти и приняли решение изолировать остров Таймленд от остального мира. Перебить мутантов они не могли — к тому времени и «живая вода» профессора Макбета, и сами мутанты уже стали достоянием гласности. Пришлось оставить их здесь. И, поскольку приезжие перестали оплачивать им пропитание, теперь скот доставляли сюда крайне редко, не чаще раза в месяц. Гораздо чаще мутанты были вынуждены питаться отходами со скотобоен. Свозили сюда и туши павших от болезней коров — мол, все равно утилизировать.

Все это Верне рассказали женщины за работой. Вчетвером они то шили из парусины и мешковины одежду — мешковину и парусину получали из мешков, в которых им доставляли припасы — то помогали на кухне, то прибирались в комнатах. С новенькой беседовали охотно, пытаясь узнать последние новости внешнего мира — здорова ли королева Анна, женился ли наследный принц Уэльский, да родился ли у него ребенок в браке, каковы цены на хлеб и картошку, что такое паромобили и сколько их, не идет ли война… Верне давненько не приходилось столько говорить, и от разговоров она к концу вечера устала больше, чем от работы. Среди приезжих женщин было всего две — она и та, другая, поделившаяся с нею хлебом. Но ее нигде не было видно.