Проклятье

— Почему ты так вцепилась в это проклятье? Довольно уже того, что Миф приводил тебя к сущностям высокого уровня. Я понимаю, что ты на него обижена, но зачем говорить о том, что не может быть доказано в принципе? — Она помолчала и добавила потухшим голосом: — Даже если проклятье и было, но, скажем, ушло со временем, нужно было сразу идти к Горгулье, а не выжидать неизвестно какой погоды у моря.

Маша крепко зажмурилась, чтобы не видеть тень. Можно, к примеру, представить, что её нет в этой комнате, а вокруг — разрушенный дом на улице Восстания.

— Но ты же не хотела мне говорить, ты же молчала до тех пор, пока совсем паршиво не стало, — сказала Сабрина и выключила свет.

Утром Маша видела, как секретарша из деканата крепит на доске объявлений листок: «Собрание состоится…». Оставалось только убегать.

Что ей слушать на собрании? Маша и так закрывала глаза и видела, как Миф поднимается, тянет паузу, чтобы слова его звучали весомее. Как он мерит широкими шагами расстояние от задней парты до кафедры.

— Коллеги, вы знаете историю этой девочки с её собственных слов. Было бы неплохо выслушать ещё и мой взгляд на это. Понимаете. — Он отводит глаза. В очках играют солнечные блики. Ворот светлой рубашки аккуратно расправлен над воротом свитера. — Произошла неприятность. Да, именно неприятность, по-другому это назвать трудно. Так случается. Девочки влюбляются в преподавателей. Возможно, я неправильно среагировал, не сразу понял.

Блики в очках. Взгляд поверх — на всех сразу и ни на кого. Холодное безразличие.

— Она обиделась, когда я сказал, что между нами, естественно, ничего быть не может. От обиды и наговорила всякого, проклятье ещё какое-то приплела. Молодость, гормоны. Это простительно, конечно.

Простительно! Простительно, к чёрту его! Маша была точно уверена, что он скажет именно так. И слушать это она не собиралась и не могла.

Она знала, что проклятье есть, и этого было достаточно. К чёрту всё.

Автобус ехал очень медленно — капля в ливне городского транспорта. На всех перекрёстках стояли заторы. Телефон мёртвым камнем лежал в сумке. Маша буквально ощущала его, и её казалось, что ей должны названивать с десятка номеров. Скоро заседание кафедры.

Она никогда ещё не сбегала с занятий.

Автобус вырвался из пробок и покатил по улице, которая с обеих сторон была заставлена типовыми пятнадцатиэтажками. Спальные районы потянулись справа и слева. Маша вышла на остановке — снова пропустила нужную — и по замерзшим лужам пошла к брошенному дому.

Она увидела его издали. В тени чёрных, словно обожженных деревьев дом казался непривычно маленьким. В Машиных мыслях он давно вырос до размеров небольшого замка. Миф стоял на дорожке, ведущей к дому, и курил.

Их взгляды встретились. Миф бросил сигарету под ноги и махнул Маше. Она пошла ему навстречу — сама не понимая, зачем. Просто пошла, как крыса под звуки свирели.

— А я сразу подумал, что ты сюда пойдёшь. Я же забрал у тебя все ключи. А там решётки на окнах, замки, коды. Через окно лазаешь, как шпана, да?

Маша остановилась в двух шагах от него. Она уже видела, что он знает о миске с кровавой водой внутри чёрного дома. Видел — или предполагает, что увидит — примерно ту же картину на чердаке у Смертёныша и на брошенной стройке. И знает, для чего всё это.

— Ты на меня их натравить хотела? Ну и как успехи?

Маша упрямо молчала, пытаясь спрятать руки в рукавах, а лицо — за завесой волос. На крошащейся от старости асфальтовой дорожке дотлевала почти целая сигарета.

— Иди сюда. — Миф шагнул вперёд, попытался схватить Машу за плечо. Она увернулась. — Иди, не бойся. Ну хочешь, я извинюсь? Извини. Я переживаю за тебя.

— Как-то поздно вы распереживались, — буркнула она, отступая ещё на шаг. Сбежать бы, но за спиной Мифа маячил чёрный дом. Ей было некуда больше пойти. Не в институт же, на показательное заседание кафедры.

Миф сощурил глаза под очками.

— Не груби. Ты много глупостей натворила, но их всё ещё можно разрешить. Если ты будешь вести себя, как вменяемый человек, а не как истеричка.

— И что вам от меня нужно в этот раз? Побыть «яркой лампочкой» ещё где-нибудь?

Он сделал выпад, Маша не успела увернуться, и Миф крепко схватил её за локоть.

— Давай поговорим в машине. Холодно здесь, и дождь обещали.

Чёрный седан стоял тут же, в конце дорожки.

— Пристегнись.

Маша хватала ртом воздух. Внутри машины было накурено, но Миф не открывал окна. Боялся, что она закричит? Её замутило.

— Ты можешь пристегнуться?

Непослушными руками она пошарила вокруг, наткнулась на холодную ленту ремня безопасности. Пристегнулась.

— Куда мы едем? Хотите потащить меня на заседание кафедры?

Миф нервно хохотнул, трогая машину с места.

— Ну вот ещё, мне только цирковых представлений не хватало. Ты что думаешь, мне интересно перед ними оправдываться? Виноват я или нет — не их дело.

Глядя, как мелькают за окнами типовые высотки, Маша проглотила ярость, потом обиду, потом омерзение. Как всегда — смелость быстро закончилась. При Мифе она становилась немой и покорной, как овца. Она не умела ему сопротивляться.