Проклятие

Постепенно веки её отяжелели, глаза закрылись и Ленка, уронив голову на подлокотник дивана, погрузилась в сон. Спала она неровно, дыхание её то учащалось, то становилось незаметным, она то постанывала, то дёргала во сне рукой. Ей чудилось, что тонкое дёргающееся существо приблизилось к дивану на четвереньках, осторожно вскарабкалось и остановилось, всматриваясь в её лицо нечеловеческим враждебным взглядом, но не было у неё сил ни шевельнуть рукой, ни даже открыть глаза. Существо вытянуло рот трубочкой и нагнулось к её губам. Ленка захрипела, ей как будто не хватало воздуха. Существо напряглось и подалось вперёд. Космический ужас сковал Ленку, всем существом она понимала, что вот сейчас, здесь она и закончится, и не будет больше ни бывшей студентки юрфака, а ныне секретаря судебного заседания, вечно опаздывающего на работу, не будет весёлой подружки, любящей посиделки в кафе и выезды на шашлык.. Не будет больше этой Ленки, а наступит что-то холодное, злобное, склизкое, чуждое и мрачное, чего не постичь, не представить себе человеческому разуму невозможно. Существо засопело, издав какой-то утробный чавкающий звук и начало погружаться в Ленку.. Вдруг воздух взорвался какофонией скрипок и электрогитар, нарастающей, сплетающейся и постепенно образующей плавную мелодию, усиливающуюся с каждой секундой. Ленка с громким всхлипом подорвалась, вскочила, бормоча: «Где, что..» и нашаривая что-то вокруг себя руками. Низкий мужской голос лениво тягуче запел откуда-то с пола: «Тише, души на крыше медленно дышат..». Тогда Ленка свесилась с дивана, схватила телефон и сонно прохрипела в него: «Алло!» Мелодия тотчас исчезла как не было, из трубки полился забурлил высокий женский голос и Ленка, зевнув и оглядевшись, увидела, что сквозь штору сочится тусклый утренний свет, а со двора доносится оптимистичная перекличка ранних алкашей. Тогда она встала, выключила настольную лампу и сердито прокаркала в телефон: «Ты чего трубку вчера не брала? Малиновская, у меня тут такое! Я чуть не сдохла совсем! Чё сейчас делать, вообще не знаю. Хичкок какой-то!». Трубка разразилась очередными переливами и Ленка выдохнула: «Да ты что! Ты откуда знаешь?». В трубке в этот момент возбуждённый женский голос тарахтел: «Да откуда, блин! Соседка ихняя по даче с моей маманей дружит, меня через неё в суд на работу устраивали. Угорела твоя судья! Отравилась угарным газом. Печку они растопили, да, видно, трубу не проверили. А дым ночью в дом пошёл, вот так! Хорошо, дети к экзаменам готовились, на дачу не поехали. Соседка мамане сказала, мол, увезли их обоих на скорой! Отравление угарное..то есть, это..отравление угарным газом, вот! Соседка сказала, может они и вовсе того.. не выживут!..». Малиновская всё бренчала и дребезжала, но Ленка её уже не слушала. Перед глазами стояло вчерашнее заседание и бабка с вытянутыми в её сторону руками. «Беса я за вами послала!..Не будет вам покоя!..Смердящие!..Огнём и водой проклинаю вас!»

– Алло! Алло! Ты слышишь?

– Малиновская.., – сухими губами прошептала Ленка, – она нас обоих прокляла. Теперь всё сходится, понимаешь?

– Кто?

– Да бабка же! Прямо в зале, в судебном заседании, – и Ленка сбивчиво, медленно, перескакивая с пятого на десятое рассказала обо всех произошедших с ней событиях. И чем больше она рассказывала, тем больше убеждалась, что все её неудачи – это результат проклятия, наложенного на неё сумасшедшей старухой в зале суда, – Вот так. В ванной у меня вонь стоит, как будто там кто-то умер, а бабка ещё орала: «Смердящие!». Ну, вот и пожалуйста, куда уж смердящее. Да ещё тварь какая-то плюгавая мерещится. Не пойму- приснилась она мне или вправду .., – у Ленки перехватило горло и на глазах выступили слёзы, такой она показалась себе одинокой и обиженной.

– Она порчу на вас навела, – горячо зашептала Малиновская, – вот стерва! Точно! Судью чуть в могилу не свела, теперь за тебя принялась!

– Понимаешь, – продолжала Ленка дрожащим голосом, – нас-то она за что? Пусть бы на директора жилконторы и насылала порчу, а мы-то что ей сделали? Мы ж по закону! Закон, он же для всех! – Ленка уже вовсю зашлась в рыданиях, – Малиновская, миленькая, хоть ты мне скажи, я-то ей чем виновата, что ж мне теперь де-е-лать?

– Да я-то что! Я ж понимаю, сама такая. Разве от нас что зависит? Попали вы ей под горячую руку, ведьме этой. Ладно, слушай, я знаю, что делать. Тебе надо в церковь идти! Поп квартиру освятит – и все черти разбегутся, точно тебе говорю!

– Да денег у меня нету! Поп же в долг не освятит?

– Блин, – призадумалась Малиновская, – в долг, конечно, нет, не тот случай. У матери возьми!

– Да говорю же, мать только завтра приедет! – шмыгнула носом Ленка, но проклюнувшаяся надежда уже возымела своё действие и в голове потихоньку возникал план, – завтра мать приедет, завтра в церковь пойдём. А сегодня-то что делать? Я тут одна спать не хочу! Приезжай ко мне!