Проклятие

Карл провожал их взглядом до тех пор, пока они не превратились в крохотные точки на небосводе. Затем вздохнул и спустился по узкой лестнице на первый этаж башни. Несколько часовых встали перед ним на колени, точно перед божеством.

Никто из них и помыслить не мог, что минуту назад отсюда вылетели три маленькие пташки с приказом, способным изменить будущее Священной Римской империи.

* * *

Несколькими днями позже в сторону Нойкастелля по краю Рейнской долины катилась повозка, запряженная двумя старыми клячами. На козлах сидели два стражника из Трифельса, Гюнтер и Себастьян. И хотя близился конец мая, в утреннем воздухе стояла неприятная прохлада, а в елях, обступивших дорогу, клубился туман. Стражники решили ехать длинной дорогой вдоль цепочки холмов. По ней ездило больше народу, и потому она казалась безопаснее. И все-таки Себастьян то и дело оглядывался по сторонам. Обычно такой разговорчивый, теперь он неожиданно притих.

– Можно подумать, ты призраков высматриваешь, – проворчал Гюнтер. Покачивая кнутом, он сидел рядом с другом и напарником и по старой привычке жевал соломинку.

– Не призраков, дурень ты, – возразил Себастьян и снова огляделся, – а грабителей или еще какой сброд. Какого только отребья не ошивается сейчас по лесам.

– Это ты про Йокеля, что собирает в Ойссертале всех недовольных и беглых висельников?

Себастьян помотал головой:

– Если бы! Ты что, не слышал про знахарку Эльзбет? Она пропала бесследно, как по волшебству. А люди рассказывают, как в окру́ге бесчинствует черный человек…

– Ха, черный человек! – проворчал в ответ Гюнтер. – Дурак ты суеверный! В третий раз тебе говорю, что это Ганса фон Вертингена рук дело. Не черного человека, а Черного Ганса! Видишь, до чего болтовня людская доводит.

Он мрачно оглядел лесистый пейзаж. На ближайшем холме высилась одна из многочисленных крепостей. Между елями угадывались пологие склоны, засаженные виноградниками. Лошади неспешно тянули повозку.

– Ближе к Ойссерталю и дальше в сторону Шпейера дороги, может, и опасны, – продолжал успокаивать Гюнтер. – Но чтобы здесь, на дороге в Нойкастелль? Прямо под носом у герцогского управляющего?

Стражник рассмеялся, но смех прозвучал несколько вымученно.

– На такое даже Черный Ганс не пойдет. Кроме того, – он заговорщически понизил голос, – кому придет в голову, что мы везем подати для герцога? По нашему виду легче решить, что мы хворост из леса вывозим.

Действительно, стражники натянули поверх кольчуг рваные зипуны и скрыли шлемы под простыми капюшонами. Вот уже десять лет бывшие батраки служили стражниками в Трифельсе. До сегодняшнего дня жизнь их протекала спокойно и размеренно. Они худо-бедно содержали в порядке оружие, кое-где заделывали дыры в стенах или помогали на поле убирать урожай. И сегодня впервые испугались по-настоящему. Кроме Мартина фон Хайдельсхайма и пропавшей знахарки, жертвами разбойников и мародеров стали еще несколько человек. Поэтому наместник Эрфенштайн решил доставить неуплаченные подати в Нойкастелль тайно. Укрытые рваными покрывалами, в повозке находилось шесть мешков зерна, несколько фунтов дорогой соли, две бочки сельди, копченый окорок и клетка с шумливыми гусями. Кроме того, у Себастьяна под камзолом лежало двадцать новеньких рейнских гульденов и несколько украшений, с которыми Эрфенштайн расстался лишь скрепя сердце.

– Долго еще до Нойкастелля? – боязливо спросил Себастьян и коснулся мешочка с деньгами.

Гюнтер пожал плечами:

– Час где-то. Когда выберемся из этой проклятой ложбины, дорога пойдет в гору; тогда и крепость уже видать будет.

– Черт, жду не дождусь, когда мы Черного Ганса вздернем! – ругнулся Себастьян. – Во времена моего деда по этим местам гулять можно было, как по собственному саду. А вот как у рыцарей дела плохо пошли, в каждой второй крепости засело по голодранцу и головорезу. А кайзер на заезжих ландскнехтов транжирится, как наш брат на пиво в трактире… До чего мир докатился!

Гюнтер задумчиво пожевал соломинку.

– Вот увидишь, старик Эрфенштайн и сам скоро в разбойники подастся. Год-другой неурожаев – и плакали все его добродетели, турниры и менестрели. А нам, как прихвостням фон Вертингена, придется путников на переправах подкарауливать.

– Чем детям и старухам глотки резать, я лучше в ландскнехты подамся и на войну пойду против французов, – проворчал Себастьян.

– Ха, и там будешь детям и старухам глотки резать! – Гюнтер рассмеялся и выплюнул соломинку. – Ну да, все лучше, чем холопом в грядках возиться. Что за…

Он резко замолчал, когда из зарослей неподалеку в затянутое облаками небо взмыла ворона. За ней последовало еще несколько.

– Что-то не нравится мне это, – вполголоса проговорил Гюнтер.

– Может, их вспугнул кто? – попытался успокоить его и себя Себастьян. – Лиса или кто покрупнее…

– Господи… гораздо крупнее!

Гюнтер, бледнее покойника, показал вперед, где дорога забирала в сторону. Поперек дороги зеленой стеной лежало несколько поваленных елей. Лошади прошли еще несколько шагов, после чего с фырканьем остановились перед препятствием и принялись рыть землю копытами.