Проклятие Белого лебедя

Михалыч лежал посередине двора, раскинув крепкие мускулистые руки в разные стороны. Его шея была разодрана в клочья, кровь уже вытекла, растекшись небольшой лужицей под трупом. Рядом, уставившись бессмысленным взглядом куда-то в пространство, лежал огромный лохматый волкодав, до последнего защищающий своего хозяина.

– Что тут…– глаза Янки округлились, лицо исказила судорога. Она ладошкой закрыла рот, чтобы не вырвать прямо здесь. Выбежала на улицу, захлёбываясь рвотой. Долго кашляла там и отплевывалась, стараясь придти в себя. Если честно, то меня тоже подташнивало. От ужаса, сковавшего тело, подгибались коленки, мне хотелось бежать отсюда без оглядки, забрать свою семью из этого проклятого замка, вернуться в Харьков и забыть все, как страшный сон, не вспоминая про шаровского монстра, не видя его жертв, сделать вид, как будто ничего не произошло, словно не погибают в мирной и спокойной деревне под Харьковом каждое лето люди, словно ничего и нет…

Я выдохнул, стараясь придти в себя. Наглая курица уже топталась рядом с трупом, заинтересованно разглядывая его бусинкой глаза, пару раз ее клюв отчетливо попытался клюнуть растекшуюся кровь. Еще этого не хватало…

– А ну пошла отсюда!– топнул я ногой, прогоняя глупое животное. Янка за воротами затихла, оттуда изредка слышались приглушенные всхлипы, но, кажется, она справилась. Работая журналисткой и не такого насмотришься. Так что должно отпустить. Ее профессия должна делать людей черствыми и циничными, а значит Яночка еще не дошла до того предела, когда не человеческую смерть смотришь, как на сюжет приключенческого фильма.

– Ты жива?– на всякий случай прокричал я ей, мгновенно севшим голосом. Комок застрял в горле, готовясь прорваться истерикой. Мне тоже было нелегко. Михалыч был мне ни близкий друг , ни сосед, ни родственник, но, как и любое живое существо на этой земле, мне его было жаль. Глупая, бессмысленная смерть…А я опять опоздал.

– Все нормально! Сейчас приведу себя в порядок и приду…

– Ян, тут есть вода,– мой взгляд уперся в набранное ведро с колодезной чистой водичкой, в которой вяло шевеля коротенькими лапками, гребла неведомо как туда попавшая пчела, на которых у меня некоторых пор была стойкая аллергия, скользнул вниз, рассматривая следы, в обилии оставленные на мягкой влажной земле.

Присел рядом с трупом, разглядывая вспоротый дерн. Это же какой длины должны быть когти, если глубина следа примерно сантиметров восемь, если не больше? Зачем-то понюхал землю…Глупо строить из себя Пинкертона. У меня нет ни опыта ни возможностей, которые есть у профессиональных сыщиков. Пусть они занимаются сбором улик и доказательств. Я встал с колена. Красовская замерла в воротах, не решаясь зайти внутрь двора.

– Не ходи!– попросил я ее.– Не надо! Этим мы ничего не изменим…Лучше вызови полицию минут через десять.

– А ты?– голос журналистки дрогнул, но явной паники я в нем, слава Богу, не услышал.

– Мне надо осмотреть его дом до приезда оперов. Иначе, они все тут опечатают, помародерствуют немного…Сама знаешь нашу полицию. А Михалыч что-то знал про этого шаровского маньяка…Что-то знал, и потому его убрали. Он мог добраться до него. Мог нам что-то рассказать. Это что-то я и хочу найти внутри.

– Хорошо! У тебя десять минут!– кивнула Янка, смахивая крупную слезу, выкатившуюся из уголка глаз. Тушь потекла, оставляя разводы на бледном лице журналистки. Мне стало жаль ее, но не было времени на сантименты. Мои десять минут пошли.

По дуге обошел лежащие на земле трупы Михалыча и его собаки. У крыльца валялась рассыпанная поленница дров для бани, на одном из обрубков я рассмотрел глубокие следы когтей. Видимо, мы спугнули своим приходом это чудовище. То, что это не человек было теперь понятно! Никакой маньяк не может обладать такими ногтями, никакой маньяк не будет так терзать свою жертву. Никогда людская особь с места не совершит такой прыжок! А значит наша доблестная полиция тут не поможет…Она и с пьяными бомжами справиться не может, вызывая спецназ, а тут такое…Взял в руки полено, повертел в руках. Под ним обнаружился клочок серой свалявшейся шерсти, пахнущей чем-то кислым. Аккуратно все сложил у порога, на высоком резном крыльце с высокими перилами. Надо будет показать это Алаиде по скайпу. Что это? Оборотень? Волк? Как он здесь появился? И почему терзает именно Шаровку?