Проклятие черного единорога. Часть третья

С каждой жертвенной каплей он становился обильнее, плотнее и поднимался всё выше. Туман заполнял воздух удушливым смрадом и, подобно щиту, поглощал любое волшебство.

Ещё живые солдаты хватались за горло, не в силах вздохнуть, не то что противостоять врагу. А Безымянная продолжала убивать, снова и снова появляясь за спинами мстителей и нанося удары серпом.

Сила крови вибрировала в её жилах, барабаном стучала в висках и кружила голову, точно крепкое вино. Ещё никогда она не ощущала себя более уверенной. Словно ради этого она и родилась на свет.

Это был её долг. Это была её страсть…

Мстители — так они представились, вингенсы — так их именовала наёмница эльфка. В остатках её воспоминаний бывшая монахиня прочла острую неприязнь к солдатам Единого, а ещё страх… Неосознанный инстинктивный страх хищника перед лицом более сильного охотника. На одного сьидам всегда найдётся другой — таков Закон Единого.

У мстителей было одно важное преимущество перед сумеречными лисами: они умели не только ходить сквозь тени, но и выслеживать врага, искусно скрывая своё присутствие. Даже самый чуткий наёмник не мог распознать вингенсов, пока те ни появлялись из тени. Однако на этот раз их умения оказались бесполезны, ибо охотник, с которым они столкнулись, был злее них…

Безымянная неспешно перешагивала через тела убитых и умирающих, с любопытством прислушиваясь к предсмертной песне их витали. Белый туман поглощал силу, передавая её девушке. А она миг за мигом, как год за годом, проживала историю каждого солдата и становилась очевидцем их жизней.

Безымянная ощущала сытое, безоблачное счастье людей, выросших в блистательной столице Единого королевства. Она печалилась их мелкими горестями и незначительными потерями, проникалась их гордостью и чувством превосходства.

Набор в ряды мстителей был жёстким, но и награда — немалой. Мстители постигали знания на Второй и даже Первой ступенях Самториса. Их обучал сам Верховный жрец! Нет, уже не их — её.

По крайней мере на некоторое время это было её беззаботное детство, её восторженное отрочество и яркая, проведённая в столичных забавах и тяжких трудах ученичества юность. Капля за каплей бывшая монахиня впитывала их чувства, опыт и знания.

Медленно ступая сквозь туман, струящийся между телами, Безымянная приблизилась к командиру и присела рядом. Удивительная жажда жизни горела в нём — мужчина ещё дышал. Он не мог пошевелиться, но всё видел. В его широко распахнутых серых глазах девушка прочитала то, что не сумели произнести кривившиеся губы.

— …Мы все прокляты, — ласково ответила ему Безымянная. — Ты и твои люди, вы так много времени потратили, чтобы стать солдатами Единого, и что же теперь? Вы умираете, а где ваш бог? Почему он молчит?

Сидя возле рыжебородого, бывшая монахиня любовалась его гневом, его решимостью и желанием выполнить долг даже перед лицом гибели. Она приложила ладонь к едва вздымающейся груди мужчины — сколько пламени хранило это могучее, жизнелюбивое и благородное сердце. Как приятно было поглотить разжигающие его стремления.

— Когда-то я тоже умирала, — продолжила Безымянная. — Как и ты, я верила, что там, за гранью, меня ждёт Его свет, но… Я не увидела света. Единый предал меня. Он оставил и вас. Бога нет. Он ушёл слишком далеко, чтобы слышать наши молитвы. А может быть, его никогда и не существовало, а? Знай же, что после смерти тебя ничего не ждёт… Лишь пустота… — она вздохнула. — Но я запомню тебя. Я возьму твою силу, твою жажду, твою любовь и твой свет…

Последний вздох покинул грудь командира. Благодарно улыбнувшись ему, Безымянная обратилась к юноше, распластавшемуся в шаге от них. Сейчас, когда гримаса боли разгладилась, парень показался ей необычайно привлекательным, даже красивым: гладкая кожа, тонкие черты лица и золотистые, как спелая пшеница, волосы. Пронзительно голубые глаза невидящим взором смотрели в столь же голубое небо.

Девушка осторожно дотронулась рукой до его щеки. Впервые она прикоснулась к мужчине… как к мужчине. По крайней мере по своей воле. От ощущения ещё тёплой кожи по её пальцам пробежала дрожь, сердце забилось чаще, наполняясь нежностью.

История его отличалась от прочих мстителей. Парень вырос без родителей и пришёл из деревни. Будучи непохожим на своих сверстников ни шириной груди, ни силой рук, он вытерпел немало насмешек и издевательств. Однако, ведомый мечтой, он попал в столицу, а затем, благодаря необычайному таланту нюхача, — и в ряды мстителей…

Внезапно пришло осознание: этот юноша, как и она, не знал ни родительской, ни женской ласки. Безымянная всхлипнула. Ей отчаянно захотелось подарить ему любовь, которой в ней было сейчас более чем предостаточно.

Она склонилась над молодым солдатом и приникла к его бледным губам.

* * *