Проклятие для мага или сердце на троих

Как и во всех долго пустующих домах здесь было жутко неуютно. Ян побывал в свое время в заброшенных зданиях Петербурга, и все они были лишены того тепла, которое свойственно даже самой захолустной хибарке, где теплиться хоть какая-то жизнь. Если дом многие годы не обитаем, из него улетучивается дух, сам воздух в нем кажется мертвым, опустошенным, холодным. Так было и с этим жилищем.

Ян содрогнулся при мысли о том, что именно Деи предстоит вдохнуть в него жизнь. Именно она должна воскресить весь этот одичавший, поросший бурьянами лес, восполнить пересыхающие водоемы, защитить вымирающих животных и придать этому месту былое великолепие. Он не знал, как именно Хранители делают это, но видел сейчас в хрупкой фигуре своей подруги ту силу, что заставит звенеть капели и мерцать звезды над Синим лесом с новой силой.

Неожиданно для себя он испугался. Испугался того, что потеряет ее, что окажется недостоин, незначителен и даже жалок. Дею ждет лес, а это значит, что она покинет замок, как только ее дом приведут в порядок, и тогда... Они не будут больше отдыхать в башне у камина, где Дея спала на его коленях. Перестанут сидеть в библиотеке и трапезной замка. Не смогут таскать с кухни ветчину, и встречать закат на смотровой площадке. Не будет ничего того, что последние месяцы делало его счастливым, потому что она рождена для большего, ведь род ее величественен и стар, в отличие от его собственного (о своих родителях он по-прежнему ничего не знал).

Ян следил за тем, как Деин взгляд блуждает по карнизам и осыпавшемуся потолку, по мебели и мутным зеркалам, и вдруг представил, как она превращается в облако белого пара, в эфемерную субстанцию, растворяющуюся на его глазах и навеки покидающую этот мир и его самого. Глупость, конечно, она по-прежнему была Деей, может уже и не его Деей, но все еще той тонкой и изящной, улыбчивой и нежной девушкой, что заставляла его сердце замирать.

Весь день они провели в лесу. Обошли полянки и ложбинки, пруды и ручейки, холмы и впадины, скалки и утесы. Не один увиденный ею чахлый кустик или пересохший ручек, не остался без внимания, и все же они не прошли и половины ее владений.

Самым поразительным из всего увиденного в этот день, за исключением самой инициации, оказался исполинских размеров платан. Дерево росло на маленькой уютной полянке, усеянной цветами. Эта поляна была словно сценой, на которую вывели великана, а ее миниатюрность подчеркивала мощь Отца леса. Платан звали именно так. Яна сначала поразило, что у дерева есть имя, а потом он понял, что это не простое дерево - это первый страж леса. Он помнил, как вокруг озера стал воздвигаться этот защитный барьер, ставший впоследствии Синим лесом - самым крупным и обильным лесом вблизи Мрамгора. А появился он потому, что какой -то не в меру алчный браконьер, пытался опустошить дно Лад озера, которое как все знали, было усыпано жемчугом. Русалки его тогда изрядно потрепали, но и он в долгу не остался - ранил гарпуном одну из них, и та скончалась через три дня. С тех пор и стал расти Синий лес, призванный защищать озеро от посторонних жадных глаз.

Ян стоял на миниатюрной сцене из цветов, вглядываясь в разросшиеся во все стороны ветви платана, они укрывали всю полянку и сплетались с деревьями за ней. В этом сращивании Ян усмотрел некий смысл не вполне им осознаваемый, но невероятно глубокий.

Дея прижималась к Отцу леса щекой, а Ян любовался ею, радуясь, что в этот невероятный день рядом с нею был именно он, а не его соперник.

Глава 24. Тайна семьи Ладгальд.

На часах было уже девять утра, а Влад так и не появился.

«Может он не нашел мои комнаты или просто забыл, что хотел показать запретное крыло замка?» - размышляла Дея, стоя на балконе и пытаясь разглядеть высокую, черную фигуру среди суетящихся в саду рабочих.

Конечно, она понимала, что отыскать ее комнаты для Веда не проблема, да и на склерозника он не походил. А жаль, потому как эти предположения были менее удручающие, чем прочие мысли окутывающие девушку, словно удушливый, отравляющий газ. Больше всего Дея опасалась, что Влад уже пресытился общением с нею. Ведь он наверняка понял, что она ничем не отличается от прочих юных дурочек и так же, как и они уже на втором свидании млела, при каждом его касании, смотрела на него коровьими глазами и мысленно молила о новых, более смелых прикосновениях, в то время как он думал о высоком.