Проклятие для мага или сердце на троих

Ян прижал ее к своей груди, и ей вдруг почудилось, что она никакой не Хранитель, а маленькая, хрупкая девочка из интерната, которую утешает ее верный друг. И тут, словно щелкнул какой-то переключатель, Деи сделалось так хорошо и уютно в этих родных и сильных руках, всегда готовых поддержать ее, на этой груди, в которой билось отзывчивое и любящее сердце.

Когда она находилась рядом с Яном - это было естественно и легко, не так как с Владом. В объятиях друга Дея чувствовала себя защищенной. Стоило же Веду прикоснуться к ней, она превращалась в таящее мороженное. Он волновал ее, и это волнение было чем -то новым для Деи, порой даже невыносимым.

Эту разницу между ними она сейчас ощущала очень остро, возможно, от того, что касания Яна были осторожными, трепетными, убаюкивающими. Позабыв о чувствах друга, Дея обхватила его обеими руками и прижалась всем телом. Она чувствовала себя малышкой, на руках у друга, который баюкал ее, когда она просыпалась от кошмаров.

Ян понял эти объятия иначе.

- Дея, - тихонько позвал он ее. - Дея...

Словно во сне она повернула к нему раскрасневшееся лицо, и тут произошло нечто такое, что заставило ее оцепенеть. Ян склонился к ее приоткрытым губам и поцеловал. Робко и неуклюже, но так неожиданно, что Дея замерла.

Расценив замешательство подруги, как согласие, Ян сжал ее с новой силой и, запуская пальцы в волосы, впился с какой -то горячечной неистовостью, будто хотел вобрать в себя ее всю.

Вожделение, с которым он брал то, чего так давно хотел, вывело Дею из сонных грез. С силой она оттолкнула его на кровать, а сама вскочила на ноги и принялась бегать по комнате, заламывая руки.

- Что же это? - бормотала она. - Мы же... Я же... Это же...

Раскрасневшейся Ян поднялся с кровати и попытался усмирить бьющуюся в истерике подругу. Но она лишь уворачивалась, продолжая бегать по комнате и бормотать, что -то бессвязное. Тогда он просто схватил ее в охапку и уложил в постель, накрыв одеялом.

- Ладно, - прохрипел он, жуя нижнюю губу, - я посижу в соседней комнате, на случай если понадоблюсь.

- Нет, Ян! - выпалила Дея, садясь на кровати. - Я бы хотела побыть одна, - промямлила она извиняющимся тоном. - Прости я... Я... Прости.

Ян покивал головой, словно болванчик и с надеждой спросил:

- Увидимся?

- Конечно? - поспешила она заверить его.

Когда за ним закралась дверь, Дея упала лицом в подушки и все -таки разрыдалась.

Она, наконец, поняла, а вернее, прочувствовала, что все к чему они привыкли с детства, теперь ощущается им иначе. И как бы она не старалась держать дверь, скрывающую чувства Яна запертой, ей пришлось в нее заглянуть. Сам Ян толкнул ее туда, принося удручающее понимание того, что как раньше уже точно никогда не будет, как бы им этого не хотелось.

Дея знала, что Ян человек горячий, но прежде она не примеряла на него амплуа любовника. И сейчас ей было вдвойне неловко, потому как понравилось то, что он сделал, и понравилось, как он это сделал; не спросясь, уверенно, будто был в праве. В нем чувствовалась такая сила в тот момент, что она поразилась, как вообще осмелилась противиться его желанию.

До обеда Дею никто не тревожил. Она с упоением предавалась страданиям по Владу и обильно оплакивала дружбу с Яном. Но потом зашел Вайес и сказал, что приготовил для нее молоденькую, но уже объезженную кобылку. Сообщил, что она в замковой конюшне и как только Деи понадобиться отправиться в лес, то она должна найти любого конюха и попросить Дорену (так звали ее кобылку). Дея рассыпалась в любезностях и постаралась как можно быстрее выпроводить Вайеса, сославшись на плохое самочувствие.

Ян больше не заходил. Проведя остаток дня наедине со своими мыслями, Дея окончательно уверила себя в том, что непременно спятит, если как можно скорее не узнает причину, по которой Влад не явился на встречу. Если она его больше не интересует, и он просто забыл об обещании, лучше узнать об этом сейчас. А если с ним что-то не так, то, возможно, ей повезет оказаться полезной.

Когда на замок опустились сумерки, девушка накинула плащ Хранителя и спустилась в конюшни. У первого попавшегося конюха она спросила в каком стойле Дорена. Конопатый и небритый парень, встрепенулся и, отвесив неуклюжий, но почтительно -низкий поклон, кинулся вперед, указывая дорогу.

Дорена стояла в просторном стойле. Деи понравилось ее беспокойство, кобылка явно не желала находиться в тесноте, била копытом и фыркала. Дея протянула руку и провела по белой звездочке на морде лошади, та немного успокоилась.

- Я могу взять ее? - поинтересовалась она.

- Ко-ко-нечно, - прозаикался конюх.

- А седло у нее есть?

- Вы хо-хо-тите ехать прямо сейчас? - удивился он.

- Да, а что?

- Так до-дождь ведь, Г оспожа, - промямлил он. - Промокните.

- Не страшно, - заверила его Дея. - У меня срочное дело.

- Ка-как скажете, Госпожа, - не решился перечить конюх. - Вам дамское седло?

- Нет, обычное.