Проклятие древних жилищ<br />(Романы, рассказы)

— Влез сюда, — сказал он, — отсюда бежал. Дьявол, у парня кошачьи глаза и лапы, чтобы устроить такое.

— Карабин… — начал я.

Кобе глянул на меня:

— Вы сказали «карабин»? Вы уверены в этом?

— Я заметил его неделю назад и довольно близко.

— На этот раз стрелок оставил его младшего брата, — сказал Кобе, передавая мне блестящий предмет.

Это был не карабин, а пистолет. Я осмотрел его. Это не было то оружие, которое я видел в руках убегающего убийцы, а миниатюрная его копия.

— Я точно задел мерзавца подсвечником, — продолжил Кобе, — иначе он не выронил бы эту игрушку. Но он успел выстрелить.

— И промахнуться в меня, — скривился Патетье.

Я обнял друга и поцеловал его.

— Пуля была предназначена мне, никаких сомнений, — сказал я, — лучше бы она попала в меня, Патетье.

Он улыбнулся, был взволнован, но быстро собрался и с привычным юмором заявил, что не в силах понять, почему простой цирюльник из Темпельгофа имеет честь быть мишенью для таинственных бандитов, пользующихся таким необычным оружием.

— Это оружие, несомненно, заинтересует господина Кершова, когда вы завтра предъявите его ему, господин Сиппенс, — сказал в заключение Кобе.

Я унес оружие и спрятал его.

Но Кершову не довелось увидеть пневматический пистолет.

Несмотря на волнения вечера, я уснул глубоким сном. Вдруг меня разбудила рука, тряхнувшая меня за плечо. Я тут же проснулся. Ночник на полке камина горел, хотя я его погасил, ложась спать.

— Не шевелись!

Едва мерцавший свет ночника происходил от фитиля керосиновой лампы. Поэтому я видел направленный на меня револьвер и державшую его руку.

Красивая белая рука, белая, как мрамор… револьвер Фуше…

— Быстро… где пневматический пистолет?

Сильный, но мелодичный голос.

— Яна Добри! — воскликнул я.

— Теперь вы знаете, что находитесь перед человеком, который не колеблется стрелять… Быстро, пистолет!

Я указал на ящик, где он лежал.

Я едва разглядел силуэт… толстое пальто с черным капюшоном…

Пфф! — пыхнул фитиль. Я услышал, как закрылась дверь.

Я выждал несколько минут и бросился в комнату Кобе.

— Кобе, просыпайся!

Кобе едва шевелился, из его горла вырывался хрип. Я почуял легкий запах хлороформа. Славного парня усыпили, как пациента на операционном столе. Предпочитаю не повторять сочных ругательств, которые он проорал, проснувшись с сильнейшей головной болью. Я ему рассказал, что случилось.

— И этот негодяй накормил меня дрянью, чтобы я ничего не мог сделать! — проорал он, обнаружив на полу комнаты синий флакон. — Если только… нет, мне не нравится подобное свинство.

Он поднял небольшой рулон, завернутый в цветную бумагу.

— «Пепперминт Сильвер Мун», — прочел я на этикетке.

— Ментоловые пастилки, мне это нравится, — сказал Кобе. — Вы их не жуете, значит, их обронил негодяй. Это доказательство, так сказал канонир пушки, когда ядро оторвало ему обе ноги.

Я улыбнулся. Теперь ментоловые пастилки перестали быть тайной для меня, и я знал, от кого они попадают сюда.

— Какое доказательство? — спросил я.

— Что любитель духовых трубок, крушитель окон, аптекарь снотворного суть любитель конфеток. — Он пожал плечами. — Хорошо, что не все любители конфеток являются бродягами такого же толка, как Борнав.

— Почему Борнав? — удивился я.

— Потому что я как-то заметил, как он быстро сунул такую пастилку в рот, а потом от него несло ментолом.

Глава восьмая Тайна раскрыта

Патетье настоял, чтобы мы не ставили Кершова в известность о покушении.

— Иначе мне придется закрыть цирюльню на несколько дней и посещать полицию для допросов и изложения фактов, о которых я ровным счетом ничего не знаю, а также показывать им пустяковую царапину.

Я уступил, согласившись, что он прав. Но у меня была своя причина для умолчания: Патетье слегка ревновал меня за взаимную дружбу с Кершовом, которая не доставляла ему особого удовольствия.

Быть может, жалкие результаты расследования ряда пережитых нами драм подточили его доверие к полиции и восхищение ею. Когда я сказал ему об открытии Кобе, что таинственный преступник был любителем сладостей, а это могло вывести на интересный след, он вдруг проявил необычную заинтересованность.

— Зачастую, — заявил он, — маленькие находки, как ниточка, пепел сигары, черный, светлый или рыжий волос, вели к аресту преступника. Да, в тебе есть задатки сыщика, мой мальчик. Тебе не стоит останавливаться на верном пути!

Особого желания следовать по этой дорожке у меня не было, и в последующие дни я занимался только составлением примерного плана кампании.