Проклятие древних жилищ<br />(Романы, рассказы)

Лорд Минвуд хотел заплатить долг своему двоюродному брату Биллу, но тот отказался. Он согласился только на оплату путешествия в Южную Америку.

Билл уехал, и о нем забыли. Питер иногда думает, что он обосновался в отдаленной долине, где получил право жить из-за родства с Та-Хиаком. Все возможно. Лорд Минвуд окончательно выбрал имя Питера Врена. Он счел, что преступления его отца требуют от него служения обществу. Он собирается оплатить долг борьбой с криминалом на службе правосудия.

Таково было начало карьеры молодого сыщика, которая сделала знаменитым его имя: Питер Врен.

Мы вскоре встретимся с ним.

Все персонажи и имена придуманы.

Место действия служит лишь декорацией для вымышленных ситуаций и событий.

Джон Фландерс

Джон Фландерс ПРОКЛЯТИЕ ДРЕВНИХ ЖИЛИЩ (La mal'ediction des vieilles demeures) Неизданный полицейский роман

Глава первая Детские годы

Один из моих бывших учителей каждый год неизменно начинал свои уроки с подробного изложения, что наше существование суть суета сует. В конце его лекции ученики не смели шелохнуться и только переглядывались друг с другом.

— С самого верха горы, — говорил он, — срывается маленький камень, ударяется о другой камень, о третий. Через несколько часов ужасающая лавина накрывает долину, снося деревни, убивая людей и скот. Почему сорвался камень? Быть может, ласточка заметила на нем муху. Выбери муха другой камень для отдыха, не могло быть и речи о разрушительной лавине… Продолжим… Допустим, что ученик Хилдувард Сиппенс вспотел, спеша в школу. Простудившись, он начинает чихать в классе. Он чихает в шею своего друга Ливена Домса. Тот оборачивается и ударяет Хилдуварда, который отвечает крепким кулаком, попадает в чувствительную точку, и Ливен падает мертвым. Бедняга Хилдувард! Его отправляют в исправительное заведение, откуда он выходит озлобленным и становится закоренелым преступником, чья жизнь превращается в цепь преступлений и мерзостей. Почему Хилдувард так бежал в школу? Просто потому, что в витрине ближайшей кондитерской вывесили новый лубок, и он потерял много времени, рассматривая его. Пустяковая причина разрушения жизни — всего-навсего лубок.

Именно меня, Хилдуварда Сиппенса, он выбрал героем такой ужасной истории. Конечно, я не убил Ливена Домса, даже никогда не ударял его и не чихал ему в шею. Но страх перед ничтожными причинами, таинственными и угрожающими, впитался в меня, и я до сих пор считаю старого учителя, который давно спит под зеленым одеялом, как вестника-авгура злой судьбы. Не встреться на моем пути бездомный пес, я остался бы простым человеком, эдаким «тихим бонвиваном», скромным и безвестным, но счастливым, а не превратился в сыщика Варда Сиппенса, которому приписали разгадку одной из самых мрачных тайн, какие только можно вообразить, а потому я приобрел славу, удивляющую меня самого.

Но не будем опережать события. Редко в приключение сразу погружаются с головой, в нем тонут шаг за шагом. Поэтому должен посвятить несколько страниц гнетущих воспоминаний простым и повседневным фактам. Прошу читателя не пропускать их, ибо они имеют право на существование.

Мой отец, Питер Сиппенс, был гентцем, который в возрасте двадцати лет отправился в Париж, чтобы выучиться шитью одежды. В 1869 году он женился на юной француженке Мишлин Фроже, гладильщице, а через год в предместье Сент-Антуан увидел свет я.

Когда разразилась франко-германская война, мой отец присоединился к ополчению, а в день, когда пруссаки вошли в Париж, бежал вместе с женой и ребенком в Бельгию, где нанялся работником на одну ферму в Эстамбурге, маленькой валлонской деревушке в Турнэ. Она располагалась в нескольких лье от французской границы.

Мне исполнилось пять лет, когда отец вернулся в Гент, обосновался в Темпельгофе и стал портным, в чем ему помогала жена. Они родили еще двух детей, но я едва знал их, поскольку они умерли младенцами.

Отец не был лодырем, но работал очень медленно. Мать, болезненная и незаметная женщина, страдала необычной болезнью, которую люди того времени называли «ревматизмом в голове». Она умерла довольно молодой. Жизнь в нашем маленьком домике розовой назвать трудно.

Должен приостановить свой рассказ, чтобы описать наш домик. Некогда он был местом пребывания привратника огромного господского дома, ныне запущенного, когда-то принадлежавшего благородной семье Ромбусбье. Семья покинула дом очень много лет назад.

Бравый нотариус Брис, который обеспечивал его охрану, сдал нам в аренду эту пристройку буквально за корку хлеба, как говорит пословица. Он скорее сжалился над нашей бедностью, чем стремился получить кое-какой доход.