Проклятие древних жилищ<br />(Романы, рассказы)

Прошли годы. В девятнадцать лет надо было тянуть жребий по поводу военной службы. Тюит выбрал меня в исповедники и после обещания хранить вечное молчание сообщил мне, что мадемуазель Валентина Брис ежедневно ставила маленькую свечку и молилась, чтобы я вытянул злополучный жребий. Я вытянул из барабана счастливый номер, освобождавший от службы. Но печальные события вскоре бросили тень на этот судьбоносный день. Моя мать простудилась и умерла. Отец, обезумев от горя, погибал на глазах. И стал одной из первых жертв эпидемии гриппа, которая безжалостно прошлась по стране в 1889 году. Я впал в отчаяние. Без тетушки Аспазии я бы бежал из города, чтобы наняться матросом на любое морское судно. Она, как смогла, утешила меня, посоветовала мне покинуть старый запущенный дом и снять комнату у каких-нибудь славных людей. Но вмешался Патетье. За короткое время он освободил свою спальню, отдав ее мне, а сам переехал в крохотную мансарду над кухней. Он был хорошим поваром и всегда отказывался от служанки. Чуть не под «военным давлением» мне пришлось обосноваться в цирюльне. За мной ухаживали и опекали так хорошо, что у меня начались счастливые и беззаботные дни.

У нас были все книги Габорио. Мы сожалели, что «отец» господина Лекока умер в раннем возрасте. Но у него появилось множество последователей, и мы с удовольствием читали новые книги. Родился герой нового типа. Проницательного сыщика в духе господина Лекока сменил хитроумный и вовсе не антипатичный преступник. Патетье очень понравился этот персонаж, но мне он был не по душе, поскольку я считал, что негодяй всегда остается негодяем.

— На самом деле так лучше, — подвел он итог нашей дискуссии, — я не хочу, чтобы ты стал бандитом, даже если ты научишься мистифицировать полицию и правосудие. Мечтаю видеть тебя великим сыщиком вроде господина Лекока, поскольку, Вард, у тебя есть задатки, большие задатки!

Никаких причин для подобных похвал не было, но я принимал их за чистую и звонкую монету.

Теперь настало время поговорить о брошенном жилище Ромбусбье. Кое-кто называл этот дом «Замком Ромбусбье». Он действительно выглядел таковым, несмотря на унылый, запущенный вид. С улицы были видны лишь домик привратника, где я провел юные годы, глухая стена и большой портик. Когда он был открыт, открывался вид на заросший травой двор, зеленый ковер у подножия высокого строгого здания с зарешеченными окнами, перед которым несло стражу чудовище из черного камня — получеловек, полулев. Мне было разрешено играть во дворе, но я никогда этого не делал, ибо смертельно боялся отвратительно стража, носившего странное имя Бусебо. Это имя было высечено готическими буквами на огромном камне-пьедестале. Высокое серое крыльцо вело к дубовой двери, обшитой железом. На ней красовался герб Ромбусбье. Я ничего не смыслю в геральдике, но меня поражало, что это были небольшие каравеллы, окружавшие гримасничающее лицо, очень похожее на Бусебо.

В нашей кухне, рядом с бочонком соли, висел громадный железный ключ, весящий не менее фунта. Этим ключом можно было отпереть дубовую дверь, если вдруг заявится какой-нибудь посетитель. Но такой посетитель никогда не появился. Отец пару раз снимал ключ с гвоздя, чтобы показать мне древнее жилище. Но мне оно настолько не понравилось, что я больше не просил вновь посетить его, а мать была всегда против открытия этой двери и утверждала, что крысы и прочие гнусные твари из брошенного дома выберутся оттуда и завоюют наш домик. У меня осталось смутное воспоминание об этих посещениях: мрачные коридоры со зловещим эхом, пыльные гулкие залы, едва освещенные слабым светом, проникавшим через окна со стеклами цвета зеленого яблока, комнатушки без воздуха и света, лестницы, вечные лестницы, ведущие в другие залы, другие комнаты, другие ниши…

Жилище было выставлено на продажу много лет назад, о чем свидетельствовала небольшая табличка и пожелтевшая афиша, которую ежегодно на Сретенье менял Ипполит Борнав, ибо возможные покупатели должны были обращаться в контору мэтра Бриса.

Ничего не могу сказать о владельцах, но предполагаю, что речь шла о потомках Ромбусбье, а об этих потомках я не узнал ничего хорошего. В XVI веке многие благородные негодяи закончили жизнь на колесе или на виселице, а веком позже один Ромбусбье ходил в море помощником страшного гентского пирата Йохана де Местре, который наводил ужас на семи морях.