Проклятие древних жилищ

— Миссис, — высокомерно заявил Пилгрим, — не забывайте, я чиновник судебного ведомства, которое может заставить вас дорого заплатить за непочтительные слова. К тому же я ваш клиент.

— Вот как? — воскликнул Тим. — Ты уже не клиент, каналья. Выметайся и больше никогда не возвращайся, если не хочешь, чтобы я тебя брил тупой пилой!

Судебный пристав Пилгрим раздраженно нахлобучил остроконечную шляпу на голову, бросил злобный взгляд на присутствующих и выскочил за дверь, не сказав ни слова.

— Тим, — сказала миссис Бэнкс, — ты поступил храбро. Я горжусь, что я твоя маленькая дорогая женушка. Когда закончишь брить этих двух джентльменов, задуй свечу на этажерке и приходи ужинать. У нас окорок, беляши с суфле и голубиный паштет. Но как подумаю о бедолагах напротив, мне кажется, кусок не полезет мне в горло!

Тим быстро побрил клиентов, запер входную дверь и присоединился к супруге. Кухня была столь же уютной, как зал брадобрея. В большой печи пылал огонь, на котором кипели котлы и кастрюли. В четырехсвечнике весело дымили три свечи. На столе сверкали тарелки.

— Что я вижу? — воскликнул Тим Бэнкс. — Бутылка вина, неужели с неба нам упало наследство, намного большее, чем у бедолаг напротив, дорогая женушка?

Миссис Сьюзен таинственно покачала головой.

— Мой дорогой и чудесный муженек, человек довольно ученый, — сказала она, лукаво сморщив упитанное лицо, — что написано большими буквами над дверью?

Тимотеус Бэнкс, парикмахер, брадобрей и хирург.

Дает бесплатные советы по любым честным делам.

— Так написано?

— Да, — кивнул парикмахер, — но новых знаний я не почерпнул.

— Ученый тип должен знать, какие вещи из серебра, не так ли? Перечисли их, Тим.

— Вилки, — сказал Тим, — и ложки. Кто-то говорил, что пряжка на шляпе пастора из серебра.

— И свадьбы! — с триумфом воскликнула миссис Сьюзен. — Завтра будет двадцать пять лет, как мы женаты, мой милый.

Тут же выяснилось, что парикмахер-брадобрей-советник совсем не забывчивый человек, ибо он сбегал в соседнюю комнату и вернулся с объемным пакетом, завернутым в муслин, и положил его на колени жены.

Руки миссис Сьюзен задрожали, когда она открыла пакет и достала из него роскошную шляпу, украшенную цветами и бантами.

— Ой! — взволновано пролепетала она. — Какая чудная вещь. Я однажды видела королеву-мать в такой же шляпе, а эта еще лучше!

— За стол! — воскликнул Тим. — Сначала выпьем по стаканчику для возбуждения аппетита, и чтобы забыть о печальных событиях. Но что это? Три тарелки и три стакана. Дорогая супруга, ты пригласила гостей?

Добродушное лицо женщины опечалилось.

— Увы, нет, но я подумала, если бы Вилли был бы сегодня вечером в Лондоне, он бы присоединился к нам.

— Билли, — вздохнул Тим и одним глотком осушил стакан, — лучше не говорить о нем, дорогая, быть может, однажды он вернется.

— Ему сейчас двадцать четыре, — прошептала Сьюзен. — Пять лет назад он молодым матросом ушел в море.

— О судне больше ничего не слышали, — про себя сказал Тим, и его глаза наполнились слезами. — Наш несчастный сынок! Что это?

Во входную дверь осторожно постучали.

— Если это?.. — всполошилась Сьюзен.

— Ого, — с надеждой вздрогнул Тим, — это не может быть правдой.

Тим схватил кочергу, поскольку по ночам по Лондону бродило немало подозрительных типов, и грубовато спросил, кто так поздно стучит в дверь.

— Бога ради, откройте, Тимотеус.

В дверь ворвался дождь, сильный ветер поднял занавеску и загасил две свечи. Вначале парикмахер и его жена различили только два мокрых капюшона, потом растерянное лицо пожилого мужчины и печальное личико высокого мальчугана, чьи глаза покраснели от слез.

— Доктор Уинстон, мистер Джеймс.

— Тише, прошу вас, — вздрогнул старик и указал на противоположную сторону улицы. — Внутри представители закона. Они ждут полуночи, чтобы арестовать нас, как должников, и отправить в Маршалл-Си, тюрьму для несостоятельных плательщиков. Мы смогли ускользнуть, но я не рискую пробираться с мальчиком через весь Лондон в столь поздний час.

— Дорогая Сьюзен! — радостно воскликнул Тим. — Господь послал нам гостей в этот благословенный вечер. Быстро поставь еще один прибор!

Доктор Уинстон печально улыбнулся:

— Не стоит, Тимотеус и Сьюзен. Я не смогу оплатить часть пиршества. Мы выскользнули из дома, как воры. Все, что у нас с сыном осталось, это то, что на нас одето.

— Кто говорит о деньгах, доктор? — чуть обиженно сказал Бэнкс. — Вы двое наши гости. Добро пожаловать, мы с женой во многом обязаны вам за ту бесплатную медицинскую помощь, которую вы многие годы оказывали нам.

Он глянул на смущенного врача.

— Так уж случилось, что над моей дверью написано хирург, но надпись ничего не доказывает, поскольку я всего-навсего брадобрей-идиот, который не в силах никому помочь без вас, доктор Уинстон!

Уинстон печально покачал головой и из вежливости пригубил вино из наполненного до краев стакана, а Джеймс, явно голодный, жадно глядел на дымящийся паштет, который миссис Бэнкс поставила на стол.