Читаем Проклятие Гавайев полностью

Город спасенных в Хонаунау

К югу от Харе-о-Кив мы обнаружили Паху табу (священное укрытие) довольно значительных размеров, и наш проводник сообщил нам, что это один из гавайских «пухонуа», о которых мы так много слышали от племенных вождей и прочего местного люда. Таковых на острове только два — тот, что мы исследовали, и другой, близ Вайпио, в северо-восточной части острова, в округе Кохала.

Означенные «пухонуа» есть гавайские «города спасенных», предназначение коих — дарить нерушимо-священное укрытие всякому преступившему закон бродяге, бегущему мстительного копья, но снискавшему милость и позволение вступить в пределы данного укрытия.

Местный «пухонуа» имеет несколько широких входов, некоторые из коих открываются на море, прочие же — на горы. Сюда устремляются и сознательно нарушивший табу, и тот, кто по неосторожности преступил некие предписания последнего, и вор, и даже убийца, вольно или невольно лишивший жизни человека, — все укрываются здесь от своих неутомимых преследователей и обретают спасение.

К какому бы племени он ни принадлежал, из каких бы мест ни прибыл, получает он равный со всеми прием, хотя бы мстительные враги не оставляли его притязаниями своими до самых врат сего укрытия.

К счастью, для беглеца вход в укрытие всегда остается отворенным, и как только он окажется в его пределах, то сразу же направляет стопы свои к идолу и, обратившись к последнему с кратким красноречивым приветствием, благодарит того за оказанную милость и за помощь в обретении спасения.

Священники же, равно как и адепты последних, немедленно предадут смерти любого, кто осмелится преследовать или вредить тем, кто попадает внутрь ограды Паху табу и, как это было сказано, под сень покровительства великого Кива, духа этих мест.

Мы не смогли ничего узнать достоверно относительно того срока, который беглецы могли оставаться в «пухонуа», но похоже было, что он не простирался долее двух-трех дней, после чего эти люди либо поступали в услужение к священникам, либо возвращались в свои жилища.

«Пухонуа» в Хонаунау отличается значительными размерами и способно вместить множество людей. Во время войны женщины, дети и старики из соседних округов обыкновенно оставались под его защитой, в то время как мужчины отправлялись воевать. Здесь слабые и беззащитные дожидались исхода конфликта в полной безопасности и избегали уничтожения в случае поражения своего племени.

Журнал Вильяма Эллиса (Сирка, 1850)

Проговорив это, Аккерман усмехнулся:

— Спорт — дело благородное. Особенно на Гавайях.

Я оценил шутку и задал следующий вопрос:

— И что, как только ты попадаешь в это место, ты полностью защищен?

Перейти на страницу:

Все книги серии Чак Паланик и его бойцовский клуб

Реквием по мечте
Реквием по мечте

"Реквием по Мечте" впервые был опубликован в 1978 году. Книга рассказывает о судьбах четырех жителей Нью-Йорка, которые, не в силах выдержать разницу между мечтами об идеальной жизни и реальным миром, ищут утешения в иллюзиях. Сара Голдфарб, потерявшая мужа, мечтает только о том, чтобы попасть в телешоу и показаться в своем любимом красном платье. Чтобы влезть в него, она садится на диету из таблеток, изменяющих ее сознание. Сын Сары Гарри, его подружка Мэрион и лучший друг Тайрон пытаются разбогатеть и вырваться из жизни, которая их окружает, приторговывая героином. Ребята и сами балуются наркотиками. Жизнь кажется им сказкой, и ни один из четверых не осознает, что стал зависим от этой сказки. Постепенно становится понятно, что главный герой романа — Зависимость, а сама книга — манифест триумфа зависимости над человеческим духом. Реквием по всем тем, кто ради иллюзии предал жизнь и потерял в себе Человека.

Хьюберт Селби

Контркультура

Похожие книги

Мифогенная любовь каст
Мифогенная любовь каст

Владимир Петрович Дунаев, парторг оборонного завода, во время эвакуации предприятия в глубокий тыл и в результате трагического стечения обстоятельств отстает от своих и оказывается под обстрелом немецких танков. Пережив сильнейшее нервное потрясение и получив тяжелую контузию, Дунаев глубокой ночью приходит в сознание посреди поля боя и принимает себя за умершего. Укрывшись в лесу, он встречает там Лисоньку, Пенька, Мишутку, Волчка и других новых, сказочных друзей, которые помогают ему продолжать, несмотря ни на что, бороться с фашизмом… В конце первого тома парторг Дунаев превращается в гигантского Колобка и освобождает Москву. Во втором томе дедушка Дунаев оказывается в Белом доме, в этом же городе, но уже в 93-м году.Новое издание культового романа 90-х, который художник и литератор, мастер и изобретатель психоделического реализма Павел Пепперштейн в соавторстве с коллегой по арт-группе «Инспекция «Медицинская герменевтика» Сергеем Ануфриевым писали более десяти лет.

Павел Викторович Пепперштейн , Сергей Александрович Ануфриев

Проза / Контркультура / Русская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза
Культура заговора : От убийства Кеннеди до «секретных материалов»
Культура заговора : От убийства Кеннеди до «секретных материалов»

Конспирология пронизывают всю послевоенную американскую культуру. Что ни возьми — постмодернистские романы или «Секретные материалы», гангстерский рэп или споры о феминизме — везде сквозит подозрение, что какие-то злые силы плетут заговор, чтобы начать распоряжаться судьбой страны, нашим разумом и даже нашими телами. От конспирологических объяснений больше нельзя отмахиваться, считая их всего-навсего паранойей ультраправых. Они стали неизбежным ответом опасному и охваченному усиливающейся глобализацией миру, где все между собой связано, но ничего не понятно. В «Культуре заговора» представлен анализ текстов на хорошо знакомые темы: убийство Кеннеди, похищение людей пришельцами, паника вокруг тела, СПИД, крэк, Новый Мировой Порядок, — а также текстов более экзотических; о заговоре в поддержку патриархата или господства белой расы. Культуролог Питер Найт прослеживает развитие культуры заговора начиная с подозрений по поводу власти, которые питала контркультура в 1960-е годы, и заканчивая 1990-ми, когда паранойя стала привычной и приобрела ироническое звучание. Не доверяй никому, ибо мы уже повстречали врага, и этот враг — мы сами!

Питер Найт , Татьяна Давыдова

Культурология / Проза / Контркультура / Образование и наука