Проклятие Гиблого хутора

С той стороны, где по-прежнему висела яркая светящаяся точка, донесся странный звук, похожий на приглушенный птичий щебет. И все бы ничего, да вот только птицы ночью не поют. Конечно, настоящая ночь еще не наступила, но уже было совсем темно.

– Ребята, у нас просто нет другого выхода, – попытался Роман воззвать к нашему здравомыслию. – Нужно хотя бы добраться до суши – берег совсем рядом. Назад идти еще более опасно.

Мы нехотя подчинились и не прогадали: минут через десять болото, наконец, закончилось. Огонек исчез. Стало как будто немного светлее – может, деревья здесь росли не так густо.

Выбравшись на твердую поверхность, я улеглась на бок прямо на землю, подтянула колени и обхватила себя руками за плечи. Постепенно, минут через пять спазмы в животе прекратились и я, наконец, смогла свободно дышать.

Как только исчезла угроза сгинуть в смертельно опасной топи, я почувствовала зверский голод – запросто бы съела слона или хотя бы бутерброд с колбасой. Очевидно, не только у меня подвело желудок: со всех сторон понеслись жалобы, а то и просто требования устроить привал.

– Как вы можете думать о еде перед лицом смерти? – возмутилась Эльза.

– Даже умирать приятнее на полный желудок, – парировала я. Впервые за этот ужасный день мы рассмеялись.

После дождя трава все еще была мокрая, в поисках относительно сухого места мы прошли немного вперед и оказались на вершине пологого пригорка, поросшего сосняком.

В отличие от меня, остальные видели этот пейзаж впервые и сразу почувствовали себя неуютно. Еще бы! Склон бешеных молний производил неизгладимое впечатление. Первым желанием было немедленно убраться подальше от этих гигантских стволов, обугленных и продырявленных насквозь. Они были повсюду. Но мы так устали, что даже такое неприятное соседство не могло заставить нас сдвинуться с места. Отыскав одно из немногих уцелевших деревьев, мы попадали на землю, и некоторое время просто лежали, глядя на темно– сиреневое небо над головой. Даже разговаривать было лень, не говоря уже о том, чтобы шевелиться.

Прямо напротив меня росло еще одно дерево. В полуметре от земли на его стволе зияли три аккуратные дырки. Они явно были выжжены, но по краям отверстий не было заметно ни следа копоти, будто ствол прогрызен насквозь огромной гусеницей с раскаленными челюстями. Не хотелось бы убедиться в существовании такой твари.

Ощутив беспокойство от таких мыслей, я скоренько приняла вертикальное положение. Мужчины тоже поднялись. Роман и Вилли пытались развести костер, но пригодных веток вокруг было мало. Я вызвалась сходить за дровами, если мне выдадут бутерброд авансом и, получив желаемое, отправилась выполнять обещание. У подножия пригорка я приметила подходящий ельник с густым подлеском и направилась в ту сторону.

Мои расчеты оправдались – дров здесь было навалом. Зажав зубами оставшуюся половину бутерброда, я наклонилась за увесистым поленцем, как вдруг позади меня раздался громкий хруст.

Я быстро распрямилась, но все уже стихло. «Это падают ветки», – попыталась я успокоиться, борясь с желанием немедленно вернуться обратно без дров и даже без бутерброда. Беда в том, что я успела забраться в самую чащу, и сразу сбежать не получилось, но я попыталась это сделать.

Позади раздались шаги, как будто кто-то шел следом. «Может, меня уже ищут»? – подумала я с надеждой, но побоялась подать голос, испуганно вертя головой и отчаянно напрягая зрение в надежде разглядеть что-либо в беспорядочном мельтешении теней. Шаги и шорохи неслись со всех сторон, но я никого не видела. Кто и зачем бегает по лесу в столь поздний час? Кто бы это ни был, он явно приближался.

В этот момент меня посетила здравая мысль: зачем меня понесло на остров второй раз? На кой мне эта помойка приманьячилась? На диван бы сейчас, к телевизору. Можно даже ужастик посмотреть – они там все такие прикольные.

Я прошла еще немного вперед. Шорох кустов совсем рядом заставил меня сперва вздрогнуть, а затем оглянуться. Или сперва оглянуться? Потому, что то, что я увидела, заставило меня не только вздрогнуть, но и открыть рот.

Прямо передо мной стоял мрачного вида тип и двигал челюстями, будто что-то жевал. Прожевав, он это не проглотил, а выплюнул мне под ноги. Что это было, разглядывать не хотелось. Хотелось ракетой рвануть с этого места и приземлиться если не дома, то хотя бы на месте привала.

Мужик на самом деле был страшный: в приспущенных мешковатых штанах, грязный и вонючий, болезненно худой, он внушал одновременно ужас и жалость. Смотрел он на меня молча, но было заметно, что он что-то пытается сообразить. Результат этой умственной работы мне ни слышать, ни видеть не хотелось. Однако он разжал челюсти и хрипло, вроде бы, с трудом спросил:

– Ты одна здесь?

– Нет! – с готовностью соврала я, – нас много. – И добавила, пятясь: – Пойду я, меня, наверное, уже ищут.

– Дай! – потребовало существо.

Я затряслась, отступила еще немного, не решаясь повернуться к нему спиной, и не понимая, чего он от меня хочет.