Проклятие Гунорбохора

— И здесь холодная! — пожаловалась девушка, но все же умылась. Улнар терпеливо лил ей на руки.

— А ты чего стоишь? — спросил он мельника. — Неси ужин.

Старик усмехнулся и ушел.

— Благодарю тебя, иди, — сказала Элана.

— Куда?

Брови оданессы сдвинулись:

— Уж не думаешь ли ты спать со мной в одной комнате?

— Ты нуждаешься в охране.

— Здесь безопасно! — заявила Элана. — Иди и охраняй снаружи.

Спорить было бесполезно: оданесса не привыкла к возражениям. Всю жизнь ее окружали люди, исполнявшие каждую прихоть.

— Хорошо, госпожа, — сказал Улнар, дождавшись, пока старик, принесший хлеб, сыр и ломти ветчины, уйдет. — Если понадобится что‑то, зови. И запри дверь.

Он решил ночевать в холле. Можно устроиться на сундуке у стены и контролировать вход.

Свеча осталась в комнате Эланы, и по лестнице пришлось спускаться в темноте. Впрочем, Улнар запомнил расположение поворотов и ступеней и шел достаточно уверенно. Холл был освещен: несколько свечек горели в широких бронзовых подсвечниках. Хозяина не было. «Пошел спать, — подумал Улнар, — а жаль: как раз собирался спросить о дороге на Далорн.

Воин устроился на сундуке и задремал, а проснулся от стука. Что там такое?

Он подошел к двери и прислушался.

— Открывай, старик! — пробасил кто‑то, и крепкая дощатая дверь затряслась от ударов. — Долго нам ждать?

— Чего это с ним? Раньше не запирался, — добавил другой голос.

— Может, он не один? — спросил третий. — Открывай!

Что за люди приехали сюда ночью? Рука потянулась к мечу, но нашла пустоту. Меч‑то у старика, а куда он его спрятал, Улнар не имел понятия. Позади скрипнула дверь. Явился мельник с фонарем.

— Сейчас открою, — крикнул он, но Улнар заступил дорогу:

— Кто это?

— Племянники, — сказал старик, но ответ не показался воину убедительным.

— Какие еще племянники ночью? — спросил воин.

— А тебе какое дело? — крикнул старик. — Это мой дом, я знаю, кого впускаю.

— Я заплатил за ночлег и не хочу, чтобы здесь еще кто‑нибудь был!

— Такого уговора не было! — резко сказал старик. — Прочь от двери! Если я не открою, эти парни все равно войдут, и тогда тебе придется худо.

Старик прав, это его дом, подумал Улнар, отступая от двери. Пусть входят, он уйдет наверх. Если кто‑то вздумает прогуляться туда, тогда и будем разговаривать. В случае нападения, оборонять узкую лестницу проще.

Он направился к лестнице, но уйти не успел.

— А это кто? — раздалось за спиной Улнара, едва мельник открыл дверь. — У тебя что, гости?

От воина не укрылось удивление родичей старика, значит, постояльцев он не никогда не принимал. Но их принял. Почему?

— Эй, ты! — оклик предназначался Улнару. Понимая, что игнорировать вопрос нельзя, воин спокойно обернулся. — Ты кто?

В холле стояли четверо. Крепкие, уверенные парни. Вооружены, и старик не взял у них мечи. Может, и правда — родственники? Но почему пришли ночью? Тревога не отпускала воина, а он привык доверять чутью.

Четыре пары глаз рассматривали его. На головах не было повязок. Мергины? Но не все мергины — разбойники…

— Я вольный воин, — сказал Улнар.

— А здесь что делаешь? — спросил один из мужчин, видимо, старший, судя по короткой бороде и виду, с которым он держался. Бас, что воин слышал за дверью, принадлежал именно ему.

— Ночую.

— Я слышал, воины Братства небогаты, — сказал бородач. — Сколько ты отдал старику?

— Три асира.

Ночной гость рассмеялся:

— Три асира! А спать он тебе где позволил? На чердаке?

— В комнате, — Улнар чувствовал, что ни словом не должен обмолвиться о девушке, но как заставить молчать старика?

— Он не один пришел, Борх. С ним девушка. В простом платье, но не из простых, — мельник оказался наблюдательным, и Улнар лихорадочно думал, что ответить.

— Не из простых? — переспросил Борх. — Это как? Кто она, воин?

— Не твое дело.

— Все, что происходит в моем доме — мое дело, — проговорил бородач. Он шагнул к Улнару, смерив воина взглядом. — Ты еще молод и, если хочешь дожить до старости, не стоит грубить в чужом доме. Приведи ее сюда, — сказал Борх одному из парней.

Парень двинулся мимо воина, но тот заступил дорогу. Улнара толкнули в плечо, воин уклонился, в один миг перехватил руку толкавшего и завернул за спину. Парень вскрикнул.

— Никто не поднимется наверх! — сказал Улнар и оттолкнул парня от себя. Потирая вывихнутое плечо, тот отошел в сторону.

— Что ты так отчаянно защищаешь? — улыбаясь, спросил Борх, но его глаза были холодны. — Скажи, старик, почему она показалась тебе непростой?

— Она восхищалась убранством комнат, но не как хешимка, — сказал мельник. — Она знатного рода: хешимки не просят принести воды перед сном, они умываются сами и не сетуют, что вода холодная. Она сказала: «заплати», как знатная особа, а сама в простом платье, Борх.

— Почему же знатная женщина в простом платье, воин? — спросил Борх.

Улнар молчал. В любом случае, он ничего им не скажет. Плохо, что они вооружены, а он нет. И бежать некуда. А Элана спит и не знает…

— Его меч у меня, — сказал старик.

— Принеси, — велел Борх. Старик ушел. Улнар заметил, что товарищи Борха напряглись и собрались, как бывает перед схваткой. Их лица выдавали то, чего не говорил язык.