Проклятие Янтарной комнаты

Кнолль вонзил свой восставший член глубже. Моника стояла на коленях, спиной к нему, ее крепкая попка была поднята высоко кверху, голова была зарыта в подушки с гусиным пухом.

— Давай, Кристиан. Покажи мне, чего лишилась эта сучка из Джорджии.

Он задвигался сильнее, пот каплями выступил у него на лбу. Она протянула назад руку и стала нежно массировать его яички. Она точно знала, как управлять им. И это не могло не беспокоить. Моника знала его слишком хорошо.

Он обхватил ее тонкую талию обеими руками и толкнул ее тело вперед. Она ответила на это движение и изогнулась, как кошка под ласковой рукой хозяина. Он почувствовал ее оргазм спустя момент, ее глубокий стон говорил об удовольствии. Он сделал еще несколько толчков и выстрелил семя. Она продолжала массировать яички, выдаивая из него каждую каплю удовольствия.

Неплохо, подумал он. Очень неплохо.

Она отпустила его. Он отстранился и упал на постель. Она легла на живот рядом с ним. Кристиан задержал дыхание и дал последним спазмам оргазма пройти сквозь него. Внешне он был неподвижен, не желая доставлять этой сучке удовольствие знать, что ему понравилось.

— Намного лучше, чем с какой-то серой мышкой адвокатшей, а?

Он пожал плечами:

— Не с чем было сравнить.

— А та итальянская шлюха, которую ты зарезал, была хороша?

Он поцеловал указательный и большой пальцы.

— Mullissemo. Она стоила своей цены.

— А Сюзанна Данцер?

— Твоя ревность просто неприлична.

— Не льсти себе.

Моника приподнялась на локте. Он прибыл полчаса назад. Она уже ждала в его комнате. Бург Херц всего в часе езды на запад от Штодта. Он вернулся на базу для дальнейших инструкций, решив, что разговор с глазу на глаз со своим работодателем был лучше телефонного.

— Я не понимаю, Кристиан. Что ты нашел в Данцер? Тебе ведь нравится все самое лучшее, а не какая-то приживалка, из милости воспитанная Лорингом.

— Эта приживалка, как ты говоришь, с отличием окончила парижский университет. Говорит на дюжине языков, из тех, что я знаю. Она прекрасно разбирается в искусстве и может определить подлинник с точностью эксперта. Она также привлекательна и великолепный сексуальный партнер. Я бы сказал, что у Сюзанны есть некоторые восхитительные достоинства.

— Одно из них в том, чтобы обойти тебя?

Он усмехнулся:

— Дьявол тому свидетель. Но расплата для нее будет настоящим адом.

— Не делай из этого личную месть, Кристиан. Насилие привлекает слишком много внимания. Мир — не твоя собственная площадка для игр.

— Я прекрасно осведомлен о своих обязанностях и о правилах игры.

Кривая ухмылка Моники ему не понравилась. Она, казалось, была настроена все усложнить, насколько это возможно. Было гораздо проще, когда всем заправлял Фелльнер. Бизнес не смешивался с удовольствием. Наверное, это все же была не слишком хорошая мысль.

— Отец будет присутствовать на этой встрече. Он велел нам прийти к нему в кабинет.

Он поднялся с постели:

— Тогда не будем заставлять его ждать.

Он вошел за Моникой в кабинет ее отца. Старик сидел за столом орехового дерева восемнадцатого века, который он купил в Берлине два десятка лет назад. Он посасывал трубку из слоновой кости с янтарным мундштуком, еще один редкий экземпляр, принадлежавший когда-то Александру II, российскому царю. Эту трубку буквально вырвали из рук одного вора в Румынии.

Фелльнер выглядел уставшим, и Кнолль с сожалением подумал, не будет ли время, отпущенное для их сотрудничества, слишком кратким. Это было бы печально. Он будет скучать по добродушным подшучиваниям над классической литературой и искусством, по спорам о политике. Он многое узнал за годы, проведенные в Бург Херце, — практическое образование, полученное во время розыска пропавших сокровищ по всему миру. Он ценил предоставленную ему возможность, был благодарен жизни и был готов выполнять желания старика до конца.

— Кристиан. Добро пожаловать домой. Садись. Расскажи мне обо всем, что произошло.

Тон Фелльнера был сердечен, лицо светилось теплой улыбкой.

Он и Моника сели. Кристиан отчитался о том, что узнал о Данцер и ее встрече прошлой ночью с человеком по имени Грумер.

— Я знаю его, — сказал Фелльнер. — Герр доктор Альфред Грумер. Академическая шлюха. Переходит из университета в университет. Но связан с немецким правительством и продает свое влияние. Неудивительно, что человек вроде Маккоя связался с ним.

— Очевидно, Грумер — источник информации о раскопках для Данцер, — сказала Моника.

— Конечно, — согласился Фелльнер. — И Грумера не было бы поблизости, если бы не пахло выгодой. Это может быть более интересным, чем казалось раньше. Эрнст нацелен на результат. Он опять звонил сегодня утром с расспросами. Он явно обеспокоен твоим здоровьем, Кристиан. Я сказал ему, что мы уже несколько дней не получали от тебя известий.

— Все это соответствует нашей гипотезе, — сказал Кнолль.

— Какой гипотезе? — спросила Моника.

Фелльнер улыбнулся дочери:

— Возможно, настало время, liebling, чтобы ты все узнала. Что скажешь, Кристиан?

Моника выглядела взволнованной. Кнолль любил, когда она была в замешательстве. Этой суке следовало понимать, что она не все всегда знает.