Проклятие короля

  Кстати, первое время я пыталась повторить всякие там печати в основном из вредности. Так как уже после первых экспериментов с привлекающими взгляд красными и зелеными нитями я поняла, что даже самые точные мои копии получаются бесцветными. Вернее, только белыми. А еще они никак не взаимодействовали с окружающим миром и очень быстро расползались. Зато первая же попытка повторить 'рисунок' из белых нитей заставила меня прыгать от радости: плетение работало! И еще как: кусочек сторожевой печати, 'повешенный' на грудь четырехмесячного щенка по кличке Заморыш, вдруг превратил его в неутомимого охотника: за световой день псенок задушил и притащил к своему лежбищу у поленницы целых восемь полевок. Следующим утром тушек оказалось уже четырнадцать. А во время моей отлучки на завтрак Заморыш почему-то околел. Услышавший мои рыдания эрр Валин брезгливо осмотрел бездыханное тельце щенка, грязно выругался и отвел меня к отцу.

  В этот день я узнала, что мне строго-настрого запрещено смотреть на любые рисунки. Будь они красными, зелеными или белыми. Запрещено плести их самостоятельно. И трогать нити, которыми опутаны люди, животные и птицы. В тот же день я узнала, что такое розги.

  Ха! Не на ту нарвались - тем же вечером я пробралась в конюшню и украсила коня Крысы таким же плетением, как и то, которое, по его мнению, убило Заморыша. Увы, размеров и наполнения моего 'рисунка' оказалось недостаточно: конь спокойно всхрапнул, помотал головой и продолжил уминать овес! Прождав до полуночи, я обиделась на коня, эрра Валина и весь свет, и, морщась от боли в иссеченной розгами спине, отправилась в свои покои.

  Несмотря на поздний час, добраться до своей комнаты незамеченной мне не удалось - когда я поравнялась с дверью, ведущей на третий этаж, она скрипнула, и передо мной возник эрр Маалус.

  Я растерянно замерла на месте, а маг вдруг поклонился, шагнул ко мне... и достал из кармана огромный желтый леденец.

  Удержаться от соблазна принять такой подарок я не смогла. И, изо всех сил вцепившись в леденец, зашипела от боли в спине. А мгновенно помрачневший маг присел на корточки и нарисовал передо мной красивую алую сеточку.

  - Попробуйте скопировать, ваша милость... - негромко пробормотал он. И, дождавшись, пока я доплету свою первую печать - печать Бесчувствия - показал, как соединять торчащие из 'рисунка' нити с нитями моего тела.

  Боль в спине прошла мгновенно. И я, сообразив, что маги бывают разные, нахмурила брови. Потом посмотрела влево, в сторону покоев Крысы Валина, и прошипела:

   - Ненавижу!

   ...Следующую печать - Малого Исцеления - я научилась плести месяцев через пять-шесть. После того, как увидела, на что способна белая искрящаяся сеть, сплетенная невесть откуда взявшимся в нашем замке жрецом прямо в рваной ране одного из наших солдат.

  Сначала прекратилось кровотечение. Потом отливающие чернью края разорванных кровеносных сосудов порозовели, а сведенные рукой мага Жизни мышечные волокна вдруг начали прорастать друг в друга! Я была потрясена до глубины души, и не отходила от жреца до позднего вечера.

  Все лето я носилась по замку в поисках тех, у кого есть хоть какие-то царапины. Воины, слуги, животные - мне было все равно. Лишь бы поймать, остановить, заставить сесть или лечь и сплести в 'ране' печать Малого Исцеления. Естественно, без Крысы не обходилось и тут: узнав о том, что я кого-то 'исцелила', эрр Валин тут же несся докладывать отцу. И, получив приказ найти и доставить меня в свои покои, с радостью отправлялся на поиски. Правда, особого толку в процессе своего воспитания я не видела: заходить в мои покои во время наказания запрещалось всем без исключения, поэтому печать Бесчувствия я сплетала еще до того, как укладывалась на кровать. Ну, а возможность лишний раз создать печать Малого Исцеления радовала сама по себе.

  Плела я их, конечно же, как попало. Не в 'правильной' последовательности, некогда придуманной великими теоретиками, а так, как в этот момент желала моя правая (или левая) нога. По большому счету, ничего страшного в этом не было - большинство печатей, подсмотренных у периодически появляющихся в замке жрецов, начинали действовать далеко не сразу. И у меня всегда хватало времени на исправление промежуточных ошибок. Конечно же, будь я стихийником или разумником, ничем хорошим это бы не закончилось - страшные истории о том, как особо тупые студенты Академии умудряются погибать от своих собственных заклинаний, я слышала чуть ли не каждый день. Однако другого варианта у меня не было - делать из меня мага Жизни никто не собирался. А любая попытка высказать такое пожелание обязательно заканчивалась поркой...