Проклятие Короля драконов

Внутри была часовня без окон с тремя рядами скамеек, стоящих перед алтарем, укутанным в сине-золотой бархат, там лежали белые розы. Палочки с шалфеем горели в мисках на столиках по краям, свет факелов и свечей озарял комнату теплым сиянием. Трог сидел на первой скамье, широкой спиной к Дэвиду. Перед ним на столе лежал Эрик, завернутый в белый шелк.

Он был в темно-синем длинном кожаном плаще, зашнурованным до горла золотым шнуром, схожих кожаных штанах и черных сапогах. Узкий обруч золотых сплетенных лоз лежал на его голове. Его ладони были сцеплены на груди, между ними была втиснута рукоять меча. Он выглядел спокойно. Умиротворенно.

Мертво.

Не такого Эрика знал Дэвид.

— Спасибо, что пришел, — голос Трога был сдавленным, мрачным. Сломленным. — Я начинал думать, что ты не явишься.

Дэвид провел пальцами по волосам.

— Да. Конечно. Нет проблем, — он оглянулся на дверь. Если надавить на ручку, он будет свободен.

— Подойди, — сказал Трог. — Посиди со мной.

Дэвид онемел.

— Если вы не против, я бы лучше…

— Ушел. Не смотрел. Думаешь, я этому радуюсь?

— Нет, просто…

— Он — мой сын. Я обязан тут быть, а ты — нет, в этом дело?

— Нет. Хватит перебивать. Честно говоря, если бы я знал, что леди Эмелия позвала меня для этого, я бы не пришел. Я не был готов увидеть его… или вас.

— Ты не привязан к этой комнате или к кому-то. Уходи, если должен.

В его словах не было враждебности. Только искренность, горе и необходимость связи хоть с кем-нибудь.

Дэвид добрался и сел рядом с Трогом, но достаточно далеко, чтобы не видеть лица Эрика.

— Как вы? — спросил Дэвид, садясь на свои ладони.

Трог повернул лицо к нему. Глаза были красными и опухшими. Черно-лиловые синяки покрывали его лицо. Порезы были над его бровью, на щеках, на шее, но он смог слабо улыбнуться. Он похлопал по колену Дэвида перевязанной рукой.

— Бывало и лучше. Сейчас я ощущаю себя так, словно я в море на дряхлом корабле, у которого оторвался парус, и меня бросает в стороны шторм. Ветер и дождь вокруг меня, надо мной, во мне, и я не могу выбраться, — он сделал паузу и зажал ладони между колен, плечи опустились вперед. — Странно. Я терял за жизнь людей, которых невероятно любил, а это… это разбило меня до самых глубин. Этот гнев и эта боль сдавили мое тело тисками и не отпускают. Чем больше я пытаюсь сбежать, тем сильнее они меня сжимают. Я не мог дышать, видя его лицо, мольбу в его глазах, просьбу помочь ему, сделать что-нибудь. И я беспомощно сидел, не мог ничего сделать.

— Ты ничего не мог сделать, Трог. Никто ничего не смог сделать. Так решил бог.

— А у бога, в которого ты веришь, есть прекрасный план для меня, потому что если есть, пусть поспешит. Вера у меня кончилась, терпение и время на исходе. Тишина могилы привлекает все сильнее с каждой секундой.

— Ты не серьезно.

— О, серьезно, — Трог фыркнул и зажал переносицу. — Он был моим сыном. Я должен был пытаться. Должен был потребовать у Славандрии направить всю ее магию в ту дыру, чтобы он не умер. Я подвел его, когда он нуждался во мне больше всего, — его плечи задрожали от веса слез. — Я хочу вернуть его. Я хочу сказать ему все, что не успел сказать. Я хочу, чтобы он знал, как сильно я любил его, и извиниться за все, — он вытер нос рукавом.

Дэвид прижал ладонь к спине Трога и проглотил ком в горле. Он знал это чувство. Желать сделать больше. Может, еще было время все исправить. Может, ему по силам было сделать то, чего никто не мог. Он убрал руку, в голове кружились большие кузнечики и лилии, что цвели в темноте.

— Ты думали, когда пройдет служба? — спросил он.

— Через три дня, — Трог скривился, вставая, скрывая боль за знакомой маской. Он двигался с ловкостью старика, у которого многое болело. Его левая рука была перевязана и в петле, прерывающаяся линия крови пятнала его бежевую рубаху над пупком. Рана от тенеморта так и не зажила. Может, и не заживет. — Хоть я против, — продолжил Трог, проходя в конец комнаты, — важные лица хотят присутствовать на похоронах не только Эрика, но и всех, кто пал в бою. Бред, как по мне, но Гильдор считает, что это нужно королевству, чтобы восстановиться.

— Думаю, одного такого я уже встретил утром. Принц Веннивер Четвертый, — сказал Дэвид, отходя от скамьи.

— Этот эгоист тут? — рассмеялся Трог. — Решил прибыть первым. Этот мальчишка слишком лицемерный и бесчувственный, чтобы обладать такой властью.

— Он хотел увидеть тебя и выразить соболезнования лично. Сказал, что Эрик был с ним добр.

— Не нужно. Поверь, принц Веннивер Четвертый высокого мнения только о себе. Его кожа тонкая, а кровь желтая, что значит, что он — сын многоуважаемого короля эльфов, — он затоптал выпавшую палочку шалфея. — Но Эдриды невероятны, и Эрик знал это. Он годами налаживал связь с ними. Они доверяли ему. Думаю, со временем он убедил бы их присоединиться к нашему делу.

— Принц сказал, что они не сражаются.

— Есть другие способы выступить, Дэвид. Эдриды находчивы, особенно те, кто не могут менять облик.

— Они могут уговорить Эйнара придержать огромную войну? Если они закончат с этим без смертей других…