Проклятие любви

Тело Мериатон обернули в белое полотно и предали реке. Жрецы, как ни сочувствовали и ни стремились угодить юному богу, от которого зависело, вернутся ли к ним их богатства, не осмелились захоронить ее по обычаю. Стоя на берегу рядом с теми, что собирались бросить в воду цветы вслед телу с привязанным к нему тяжелым грузом, Эйе осознал, что никогда не простит этого ни Хоремхебу, ни себе. Потому что, несмотря на слова, которые он в отчаянии бросил военачальнику у постели мертвой Мериатон, он понимал, что должен разделить с ним ответственность за ее смерть. Он хотел избавиться от Сменхары так, чтобы при этом не пострадали его принципы. Он оказался трусом, неспособным практически осуществить свои намерения, и втайне испытал облегчение, когда Хоремхеб взял на себя риск совершить деяние, которое не осмелился совершить он сам. Он почему-то решил, что все трудности закончатся с уходом Сменхары. Теперь же последствия содеянного Хоремхебом устрашали его, и, глядя, как Анхесенпаатон, пытаясь утешить, обнимает Тутанхатона за плечи, а Хоремхеб подходит к берегу, чтобы тоже бросить в воду свои цветы, он начал задумываться, какие еще непредвиденные события повлечет за собой преступление, в которое он оказался втянутым, когда пожелал избавиться от племянника. Эйе ненавидел военачальника за горе, которое тот причинил его семье, он осознавал свою вину, но еще он страшился хладнокровия Хоремхеба, благодаря которому тот был способен на подобные деяния. Уверится ли он еще больше в своей безнаказанности, избежав возмездия? – размышлял Эйе. Он едва мог выносить присутствие этого человека, и, как только Тутанхатон повернул к своей роскошной ладье, Эйе, сбежав от всех, последовал за ним.

В конце мезори двор отплыл на север, в Мемфис, и в день Нового года Тутанхатона короновали на царство с соблюдением всех древних ритуалов. По совету Эйе он взял себе все традиционные титулы фараона – Могучий Бык, Гор Золотой, Прекрасный Бог, Владыка Обеих Земель, – и, хотя он ни дня не служил в храме Птаха верховным жрецом, как делал прежде каждый наследник трона, он с исключительным почтением принес жертвы создателю мира. Однако в Он Тутанхатон не поехал.

– Ты сможешь поклониться Ра в его городе позднее, – сказал ему Эйе, – сейчас тебе еще слишком рано появляться в храмах солнца.

Тутанхатон не возражал. Он наслаждался тем, что граждане Египта и жрецы поклонялись ему, и с удовольствием возглавлял церемонии приношения даров и всевозможные пиршества. Он не возражал и тогда, когда через несколько недель после коронации Эйе составил брачный договор для юного фараона и Анхесенпаатон. Двор счел это хорошим выбором: ее все любили, она была добра, красива и уже доказала, что может вынашивать детей. Эйе же внучка привлекала тем, что любила его и готова была сделать все, о чем бы он ни попросил. Теперь у власти не останется никого, – с облегчением думал Эйе, – на кого мог бы оказывать влияние Хоремхеб. И если он действительно лелеет надежду заполучить корону, это дело ему будет непросто провернуть, если он решит искать поддержки у кого-либо из высших сановников. Для этого ему придется пойти еще на один акт насилия, а я не думаю, что его честолюбие простирается так далеко, что он снова осмелится рискнуть всем ради этого.

Память о страшной засухе еще жила в умах египтян, все с тревогой ждали половодья, и когда Исида начала плакать в конце фаофи, началось бурное празднование. Но Эйе едва заметил начало нового сезона. С тех пор как двор вернулся из Мемфиса в Ахетатон, он был занят выстраиванием политики, которая постепенно вернет Египту его былое могущество. День за днем слуги приносили ему отчеты о состоянии дел в Карнаке, о сокращении количества поклоняющихся в храме Атона, об оттоке и притоке золота в казну, каждую ночь он подолгу совещался с представителями номов, которые рассказывали ему о чаяниях простых людей. Он наблюдал за супружеством Тутанхатона и Анхесенпаатон и с радостью отмечал, что они довольны обществом друг друга. Он знал, что должен быть абсолютно уверен в правильности того курса, которым он хочет заставить следовать фараона, и понимал, что, прежде чем явиться на прием к Тутанхатону и представить ему на суд свои предложения, следует тщательно выверить каждый довод и предусмотреть любые возможные возражения. Необходимо также попросить фараона, чтобы на приеме присутствовал и Хоремхеб.

И вот сверкающим зимним утром он распростерся ниц перед фараоном, поцеловал царственные ноги и прижался губами к гладкой коже на голени Анхесенпаатон. Хоремхеб уже явился, тщательно накрашенный и одетый в желтое платье, он стоял со сложенными на груди руками среди своих приспешников и нескольких военных. В зале для приемов собрались управители, вельможи и молодые друзья фараона. Тутанхатон сделал знак, и Эйе поднялся. Улыбаясь, мальчик указал на кресло у подножия трона.

– Ты можешь сесть, дядюшка, – сказал он. – Ты тоже, военачальник. Надеюсь, сегодня мне скажут, что я должен делать.

Встретив его пытливый взгляд, Эйе с тревогой осознал, насколько проницателен мальчик.