Проклятие Мафусаила

Старика вывели, и Председатель приказал отпустить Арчи и выгнал охранников. В подсобке остался только Рогволд. Он опустился на корточки и привалился спиной к стене. Из-за расслабленной позы могло показаться, что ему глубоко наплевать на то, что происходит вокруг, но его цепкий взгляд ни на мгновение не выпускал из виду Арчи и отмечал каждое его движение. Один неверный жест, и Рогволд сорвется с места, как хорошо обученный цепной пес. Пока этот головорез рядом, Председателю вряд ли стоило кого-нибудь опасаться.

— Как думаешь, когда я отпущу твоего дядю?

Арчи не имел об этом ни малейшего представления.

— А я скажу. Это зависит от тебя, парень. Он выйдет из карцера только после того, как ты расскажешь мне все, что вспомнишь.

— Что ж ему всю жизнь там сидеть, если я не смогу вспомнить?

— Вот именно. Он ведь уже далеко немолод. Вряд ли бедняга долго продержится в карцере, — сочувственно произнес Председатель. — Так что тебе лучше поторопиться.

День ото дня Василий мрачнел. Придворный летописец почти перестал разговаривать, побледнел и осунулся; сидя за рабочим столом, частенько замирал, не дописав строчку до конца, и застывал, уставившись бессмысленным взглядом в стену прямо перед собой. Арчи пытался его встряхнуть, но Василий как будто ничего не замечал. Оставалось следить, чтобы писатель хотя бы съедал дежурную пайку.

Руки практически зажили, и Арчи вновь попросился в забой. Но распорядитель работ, строго следующий приказам Председателя, остался непреклонен. Когда молодой человек в очередной раз заявил, что не может бездельничать и должен трудиться на благо общины, распорядитель воздел руки к небу и отправил Арчи в наряд на кухню. Вообще на кухне работали только женщины, и пускали туда только охранников. Ему следовало чувствовать себя униженным. С одной стороны, его окончательно признали негодным для мужской работы, а с другой — не считали, что его присутствие на кухне угрожает заведенному в Колонии матримониальному распорядку.

При его появлении женщины не выказали ни удивления, ни смущения. Равнодушие, которое он отметил еще в родительский день, кажется, абсолютно сковало их. Арчи высматривал среди них девушку с зеленой елочкой на груди, но так и не нашел. Несколько раз он пытался расспросить о ней, но женщины шарахались от него, и ему достались лишь профилактические подзатыльники от бдительных гвардейцев Рогволда.

О неудачных розысках Нины, Арчи решил не распространяться.

И все же кое-что полезное узнать удалось. В обмен на два суточных пайка Арчи выяснил, где находится карцер, в который упекли дядю. Необходимость в тюремном заключении в Колонии возникала нечасто — чтобы утихомирить бузотеров, с лихвой хватало и других дисциплинарных мер. Если урезания пайка было недостаточно, в дело вступал Рогволд, помимо всего прочего, мастерски управляющийся с грозным хлыстом. Под карцер приспособили бесполезную келью, пустовавшую на одном уровне с гидроэлектростанцией, куда доступ был только у охранников и инженеров.

Дело оставалось за малым — заполучить одну из магнитных карт, с помощью которых люди Рогволда проходили ворота, отделявшие разные сектора Колонии. Правда, на повестке дня оставался открытым вопрос, что делать дальше, даже если Арчи вызволит дядю из карцера.

Близился час отбоя, когда Леха вошел в их комнату, как к себе домой — без стука, без приветствий, — и плюхнулся на кровать Василия, придавив заодно ноги писателя, который свернулся калачиком. Тот подскочил на месте, спросонья хлопая глазами. Потом присмотрелся и узнал охранника. Стиснув зубы, откинулся обратно на подушку и с остервенением выдернул ноги из-под непрошеного гостя.

— Ох, сердитый какой! — подначил Леха, но все же переместился на край лежанки. — Ты прости, чернильница, не заметил! Кушаешь, наверное, мало, вот и маленький такой. Не вырос, а?

Василий высунул нос из-под одеяла, явно собираясь резко ответить, но сдержался.

— А ты чего молчишь, Молчун? Не рад меня видеть?

— Рад, — Арчи представил, как себя повел бы Молчун. — Давно не виделись.

— Ох, давно! Это ты верно подметил! Дел по горло! Не скажу, что загоняли, но постоянно: то на входе поставят, то за инженерами присматривать, то на делянке следить, чтобы огородники не разбежались. Это вам не бездельничать на всем готовом, доложу я тебе!

Василий ворочался под одеялом. Арчи показал Лехе ладони, на которых еще оставались следы от кровавых мозолей.

— Один раз кайлом помахал и уже герой труда? — рассмеялся охранник. — Ладно, извини, молодец, конечно, что от работы не отлыниваешь. Это тут ценят, точно.

— Ты по делу пришел или так?

Леха хитро прищурился, а затем показал кивком на Василия.

— Он тут хозяин. Не могу я его выгонять, — сказал Арчи.

Охранник поднялся и пересел к нему на кровать.

— Ничего такого секретного. Просто хотел поболтать со старым приятелем, — нарочито громко объявил он, следя за неподвижным Василием, а затем наклонился к самому уху Арчи и продолжил почти неразличимым шепотом: — Чего от тебя Председатель-то хочет?

Неожиданный поворот. Они ведь должны быть на одной стороне с Председателем. Или нет?