Проклятие мертвых Богов

– Она превратила меня в фигурку для игры в кхас, – вставил Паслен. – Даже не спросив! – Возмущенный, он взял себе еще курятины. – А потом она забросила нас на Башню Бурь, чтобы мы сразились с Рыцарем Смерти. С Рыцарем Смерти! Тем, который калечит людей! Разве это не сумасшествие? А потом там оказался ее сын Ариакан. О нем я вообще не хочу вспоминать!

– Лорд Ариакан, – протянул Герард. – Командир Рыцарей Тьмы во время Войны Хаоса.

– Именно он.

– Тот, который умер лет пятьдесят назад?

– Как пишут на могильных камнях: «Мертвый, но не забытый», – процитировал Паслен. – В этом-то и заключается вся проблема. Лорд Ариакан не может забыть. И ты думаешь, он был благодарен за то, что мы с Рисом пытаемся его спасти? Ни чуточки. Лорд Ариакан просто отказался пойти со мной. Мне пришлось перебежать через игровую доску и сбить его на пол. Эта часть приключения была довольно забавной.

Паслен усмехнулся при этом воспоминании, потом вдруг его одолели угрызения совести:

– Точнее, могла бы быть, если бы Рис не истекал кровью: Рыцарь Смерти переломал ему пальцы так, что осколки костей проткнули кожу.

Герард бросил взгляд на пальцы Риса. Те производили впечатление совершенно нормальных.

– Понятно, – произнес он. – Сломанные пальцы.

– То, что случилось с нами, не так важно, шериф, – произнес Рис. – Важно то, что нам необходимо найти способ остановить Возлюбленных Чемоша, как они себя называют. Это чудовища, одержимые идеей убивать молодых людей, обращая их в рабов Чемоша. Они производят впечатление живых, но на самом деле мертвы…

– И я могу это подтвердить, – вставил Паслен.

– Но что особенно важно, их нельзя уничтожить. Я точно знаю, – просто произнес Рис. – Я пытался. Я убил своего брата. Сломал Ллеу шею эммидой. Он отмахнулся от этого, как мы иногда отмахиваемся от стука в дверь.

– А я попытался наложить на него заклятие. Я же волшебник, ты знаешь, – добавил Паслен с гордостью. Потом он вздохнул: – По-моему, Ллеу даже не заметил. А ведь я произносил одно из самых сильных своих заклинаний.

– Ты можешь оценить, насколько неоднозначна сложившаяся ситуация, шериф, – с жаром продолжал Рис. – Возлюбленные обрекают на ужасную судьбу ничего не подозревающих молодых людей, а остановить их нельзя – во всяком случае, теми способами, какими пытались мы. Хуже того, мы не сможем предостеречь людей, потому что никто нам не поверит. Возлюбленные выглядят и ведут себя точно так же, как и обычные люди. Я мог бы сейчас быть одним из них, шериф, и ты ничего не заметил бы.

– Кстати, он не один из них, – успокоил Паслен. – Я могу отличить.

– А как ты можешь отличить? – спросил Герард.

– Такие, как я, видят то, что действительно мертво, – сказал Паслен. – От мертвых тел не исходит теплого свечения, как от тебя, от Риса, от Атты, от всех, кто жив.

– Такие, как ты, – повторил шериф. – Ты имеешь в виду кендеров?

– Но не любых кендеров. Кендеров – ночных бродяг. Мой отец говорит, правда, что сейчас их осталось очень немного.

– А как насчет тебя, брат? Ты можешь узнать их? – Герард явно делал над собой усилие, чтобы в его голосе не звучало недоверие.

– Не с первого взгляда. Но если я присмотрюсь повнимательнее, как говорит Паслен, это можно определить по глазам. В них нет света, нет жизни. Глаза Возлюбленных – мертвые, пустые глаза трупа. Есть и другие признаки, по которым их можно отличить. Возлюбленные Чемоша обладают невероятной силой. Их нельзя ранить или убить. И кажется, еще у каждого из них есть отметина на левой стороне груди, над сердцем. Знак смертельного поцелуя, которым они были убиты.

Рис задумался, пытаясь вспомнить все, что только можно, о своем брате.

– Было и еще кое-что странное в Ллеу, возможно, это касается всех Возлюбленных. Спустя некоторое время мой брат, точнее, то существо, в которое он превратился, начал терять память. Ллеу сейчас уже совершенно не помнит меня. Он не помнит, как убил родителей, не помнит и других преступлений, которые совершил. Он, очевидно, не в состоянии помнить что-либо достаточно долго. Я видел, как он съел сытный обед, а через минуту начал жаловаться, что голоден.

– Однако же он помнит, что должен убивать во имя Чемоша, – произнес Герард.

– Да, – мрачно подтвердил Рис. – Это единственное, что они помнят.

– Атта узнает Возлюбленных, когда видит их, – произнес Паслен, потрепав собаку, которая приняла его ласку благосклонно, хотя явно надеялась на еще одну косточку. – И если она их различает, возможно, другие собаки тоже.

– Это проливает свет на одну загадку, которая меня занимала, – произнес Герард, с интересом поглядывая на Атту, затем покачал головой. – Хотя, если все так, это печальная новость. Дело в том, что я все время брал ее с собой, когда занимался делами. Она помогла разобраться с проблемой кендеров, помогла мне во многом другом. Она прекрасный товарищ, я буду по ней скучать, брат. Не хотел тебе говорить.

– Может быть, когда я вернусь в монастырь, я смогу воспитать еще одну собаку, шериф… – Рис замолк, размышляя над тем, что только что произнес. «Когда я вернусь». Он же не собирался больше туда возвращаться.