Проклятие могилы викинга. Керри в дни войны. Тайна «Альтамаре»

Он распахнул дверь настежь. В большой сумрачной комнате пахло розами. На столе стоял большой букет, который отражался, как и она сама, в десятках зеркал. Они покрывали все стены. И когда Альберт открыл дверцы гардероба, чтобы показать ей туалеты миссис Готобед, вся комната превратилась в радугу из красок.

– Ее платья, – прошептал Альберт. – Все ее платья.

– Двадцать девять, – сказала Кэрри. – По платью в год, пока был жив ее муж.

Альберт удивленно замигал, потом пришел в себя и заговорил, еле сдерживаясь от гнева:

– Твой мистер Эванс! Знаешь, что он сделал? Он поднялся сюда, пересмотрел их все, пересчитал и переписал. А

потом сказал Хепзебе, что она будет отвечать, если хоть одно пропадет. Как будто она способна украсть! Хепзеба не сказала, что он еще ей наговорил, но я уверен, именно из-за того, что она молчит, ничего приятного он ей не сказал. А

ты как думаешь?

Кэрри согласно кивнула головой. «Змея, пригретая на груди». Неужели он сказал это Хепзебе прямо в лицо?

– И лазил здесь по всем ящикам, – добавил Альберт. –

Рылся в шкатулке с драгоценностями.

Шкатулка была тут же на туалетном столе, среди флаконов с серебряными крышками. Блестящий ящичек черного дерева, крышка его была откинута, дно выложено голубым бархатом. Камни сверкали и блестели.

Альберт нахмурился. Потом выпрямился и замер, тяжело дыша, словно закаляя себя на подвиг. Кэрри смотрела на него во все глаза, но он ничего особенного не совершил, только вытащил из шкатулки ее бархатное дно. Под ним оказалось углубление, в котором лежала нитка жемчуга.

– Так, – медленно сказал Альберт. – Только случайно, по-моему…

– Что случайно? – спросила Кэрри, но не успел Альберт ответить, как в дверях показался мистер Джонни.

– Кулдык-кулдык, кулдык-кулдык… – Он суетливо вбежал в комнату и бросился к ним, просительно заглядывая в их лица. – Кулдык-кулдык… – Он говорил совсем не так, как обычно, когда хотел лишь поддержать разговор.

Он старался им что-то сказать.

Альберт пытливо смотрел на него. Потом сказал настойчиво:

– Еще раз, мистер Джонни. Постарайтесь сказать как следует.

Мистер Джонни перестал улыбаться, поджал губы, и лицо его исказилось от напряжения. Он разразился потоком неразборчивых слов.

Альберт вздохнул.

Мистер Джонни напряженно следил за его лицом, снова что-то кулдыкнул, потом возбужденно засмеялся, опустил руку в шкатулку с драгоценностями, вынул ее и дотронулся до нагрудного кармана. И, склонив голову набок, выжидательно посмотрел на Альберта, как собака в надежде на лакомый кусочек.

– Интересно, – пробормотал Альберт.

– Так делает мистер Эванс! – догадалась Кэрри. – У

него плохо пригнана вставная челюсть. Ник говорит, что ему жалко денег заказать новую.

– Именно! – подхватил Альберт. – Мистер Эванс, когда поднимался сюда, что-то взял из шкатулки. Это вы хотите сказать, мистер Джонни?

Но мистер Джонни только рассмеялся. Ему уже надоела эта игра. Он обошел комнату, разглядывая себя в зеркалах, гримасничая и ухмыляясь.

– Он видел, я уверен, как мистер Эванс вынул из шкатулки конверт. Я помню, в ней был конверт, когда миссис

Готобед смотрела, идет ли жемчуг к платью. Коричневый конверт. Я точно видел его, он и сейчас у меня перед глазами. Тогда я не обратил особого внимания, мне было ни к чему. И только когда Хепзеба сказала, что завещания нигде нет, мне пришло в голову, что завещание могло быть именно в этом конверте.

– Но ведь завещания нет, – робко возразила Кэрри. –

Мистер Эванс наводил справки у адвоката.

– В Лондоне, – добавил Альберт, потом снял очки, протер стекла носовым платком и надел очки снова на нос с таким видом, будто чистые стекла помогают ему правильно мыслить. И тихо продолжал, словно разговаривая сам с собой: – Предположим, она обратилась в местную контору с просьбой составить для нее завещание и решила хранить его у себя в доме. Чтобы время от времени просматривать: вдруг захочется что-нибудь изменить – старые люди любят это делать. Хепзеба говорит, что знала одну старуху, которая составила, как она сама выражалась, свой «посмертный список». Там она перечислила всех своих родственников и рядом с каждым поставила сумму, которую собиралась оставить, но если кто-нибудь из них надоедал ей еще при жизни, она их просто вычеркивала из списка.

– Что за нелепая мысль! – возмутилась Кэрри. – Но какое это имеет отношение к тому, о чем мы говорим?

Даже если миссис Готобед и составила завещание, мистер

Эванс ни за что бы его не взял. Зачем оно ему?

– Дай мне силы, господи! – возвел глаза к небу Альберт. – До чего же ты наивная, Кэрри! Если человек умирает, не оставив завещания, то есть не распорядившись своим имуществом, тогда оно переходит к его ближайшим родственникам, в этом случае – к мистеру Эвансу и тете Лу.

Им достается дом, драгоценности и платья. А Хепзеба лишается всего, в том числе и права жить в этом доме.

Поэтому, чтобы избавиться от Хепзебы, мистеру Эвансу требовалось только одно: утащить завещание и уничтожить его.

– Но это же нечестно! – вскричала Кэрри.

– Наконец-то догадалась!

– Не могу поверить, что он это сделал. Просто не могу поверить.