Проклятие мумии, или Камень Семи Звезд

– Естественно! – В том, как он согласился, было нечто сардоническое. Больше ничего не указывало на его настроение. Мне подумалось, что, поскольку я находился в обществе такого сильного человека, не помешает показать, что и я чего-то стою. Мои друзья, а порой и оппоненты говорят, что я сильный человек. В сложившихся сейчас обстоятельствах было бы слабостью пытаться недоговаривать или юлить. Поэтому я не стал отступать перед трудностями (ни на секунду не забывая, что мои слова могут навредить Маргарет). Я продолжил:

– За время беседы, проходившей в таком месте, в такое время, в окружении таком приятном и в таком уединении, которое невольно располагает к доверию, мне удалось приблизиться к ее внутреннему миру. Приблизиться настолько, насколько это возможно для мужчины моего возраста и положения по отношению к молодой девушке!

Лицо отца становилось все более мрачным, но он не проронил ни слова. Теперь мне приходилось придерживаться определенной линии в своем рассказе, поэтому я продолжил со всей доступной мне осторожностью. Этот разговор мог иметь самые серьезные последствия и для меня.

– Я не мог не заметить, что ее переполняет чувство одиночества, ставшее для нее привычным. Мне казалось, я понимаю ее, ведь я тоже рос единственным ребенком в семье. Я осмелился предложить ей быть со мной откровенной, и она, к моей радости, откликнулась. Между нами установилось некое доверие… – Что-то в лице отца заставило меня поспешно добавить: – С ее стороны, сэр, можете быть уверены, не было сказано ничего лишнего. Она просто очень эмоционально рассказала мне о том, что давно и тщательно прятала в себе: о страстном желании быть ближе к отцу, которого она любит, о желании большего взаимопонимания между ними. Она нуждалась в доверии отца, мечтала жить его интересами. Поверьте мне, сэр, в этом не было ничего дурного! Каждый отец может гордиться такой дочерью! То, что она рассказала все это мне, можно, пожалуй, объяснить лишь тем, что я был для нее абсолютно посторонним человеком и между нами не было преграды, возникающей между людьми с общим прошлым, опасающимися излишней откровенности.

Я ненадолго замолчал. Мне было трудно продолжать, я боялся, что своими излияниями окажу Маргарет медвежью услугу. Помощь пришла со стороны ее отца:

– А вы?

– Сэр, мисс Трелони очень мила и необыкновенно прекрасна! Она молода, но наделена ярким умом. Для меня счастье видеть ее расположение. Я не стар, и мои чувства еще не были отданы никому. Не были до сих пор. Надеюсь, что я могу говорить это в присутствии ее отца!

Я невольно опустил глаза. Когда я снова взглянул перед собой, то увидел, что мистер Трелони по-прежнему внимательно смотрит на меня. Вся доброта, которой он был наделен, в тот момент, кажется, отразилась в его улыбке, когда он протянул мне руку:

– Мистер Росс, о вас я всегда слышал только то, что вы мужественный и порядочный человек, настоящий джентльмен. Я рад, что у моей дочери такой друг! Продолжайте!

Сердце радостно забилось у меня в груди. Первый шаг к завоеванию доверия ее отца был сделан. Боюсь, что в своем дальнейшем рассказе и поведении я проявил некоторую несдержанность. Но по-другому я не мог:

– Взрослея, мы учимся лишь одному: рассудительно использовать опыт прожитых лет. У меня большой жизненный опыт, который накапливался в постоянной борьбе и работе, и мне казалось, что я вправе воспользоваться им. Я взял на себя смелость обратиться к мисс Трелони с просьбой считать меня своим другом и рассчитывать на мою помощь в случае необходимости. Она пообещала, что не забудет моего предложения. Я представить не мог, что шанс оказаться полезным ей выпадет так скоро и при таких обстоятельствах, но в ту же ночь с вами случилось несчастье. В безысходном отчаянии и страхе она обратилась ко мне!

Я немного помедлил. Он по-прежнему не сводил с меня глаз и молчал, и я продолжил:

– Когда было обнаружено ваше письмо с инструкциями, я предложил свои услуги. Мое предложение, как вам известно, было принято.

– А как прошли для вас эти дни?

Этот неожиданный вопрос озадачил меня. Что-то в том, как он прозвучал, было такое, что напомнило мне голос и характер самой Маргарет. Что-то неуловимое так сильно походило на Маргарет в минуты радости, что все мое мужское естество вскипело у меня внутри. Я начал ощущать себя более уверенно:

– Сэр, эти дни, несмотря на тревогу и всю ту боль, что за это время пришлось пережить несчастной девушке, которую с каждый часом я люблю все больше, были самыми счастливыми днями моей жизни!

После моих слов он надолго замолчал. Так надолго, что, пока я с замиранием сердца ждал его ответа, даже испугался: не был ли я слишком несдержан? Наконец он произнес:

– Жаль, что этих слов не слышит ее мать, они бы порадовали ее сердце! – Но тут тень пробежала по его лицу, и он поспешно продолжил: – А вы действительно уверены во всем этом?

– Я понимаю, что чувствует мое сердце, сэр! По крайней мере, считаю, что понимаю!