Проклятие мумии, или Камень Семи Звезд

Он резко остановился, как будто вдруг понял, что сказал лишнее. Некоторое время мы оба стояли молча. Ожидая, я его внимательно осмотрел. Это был невысокий крепкий мужчина, загоревший до цвета кофейного зерна, возможно, склонный к полноте, но в данный момент заметно истощенный. Глубокие морщины на его лице и шее были следствием не только возраста и воздействия солнца и ветра. Отчетливо были видны места, где мышечная масса и жировые клетки уменьшились в объеме и кожа начала обвисать. Шея была просто замысловатым переплетением морщин и складок, опаленных огненным дыханием пустыни. Дальний Восток, тропики и пустыня — все они оставляют на коже человека характерный оттенок, но каждый по–своему. Тот, кто хоть раз имел дело с ними, безошибочно сможет отличить один оттенок от другого. Легкая смуглость первого не похожа на яркую бронзу второго, а третий оставляет на коже такой темный загар, который, кажется, не потускнеет уже никогда. У мистера Корбека была большая, массивная и, так сказать, объемистая голова, покрытая всклокоченными темно–русыми волосами, и лысая от висков. У него был красиво очерченный лоб, высокий и широкий, с ярко выраженным, выражаясь физиогномическим языком, фронтальным синусом. Прямоугольная форма лба говорила о развитом логическом мышлении, а мешки под глазами — о склонности к языкам. Его нос, недлинный и широкий, свидетельствовал об энергичности, а массивная нижняя челюсть и квадратный подбородок, несмотря на густую, неухоженную бороду, — о решительности.

«Он как будто создан для жизни в пустыне», — глядя на него, подумал я.

Мисс Трелони вышла к нам очень скоро. Когда мистер Кор–бек ее увидел, он, похоже, был удивлен. Впрочем, его раздражение и волнение остались при нем, их хватило, чтобы с головой перекрыть такое несущественное и банальное чувство, как удивление. За то время, что он говорил, он не сводил с нее глаз. Про себя я отметил, что надо будет постараться как можно скорее выяснить причину его удивления. Мисс Трелони начала с извинения, которое немного остудило его пыл:

— Разумеется, если бы мой отец был здоров, вам не пришлось бы ждать. Более того, если бы я не дежурила у его постели В тот момент, когда вы пришли первый раз, я бы приняла вас сразу. А теперь не расскажете ли вы, что у вас за срочное дело, которое не терпит отлагательств?

*

Взглянув на меня, он несколько замялся. Тогда она добавила:

— В присутствии мистера Росса вы можете говорить все, что собирались сказать мне. Он помогает мне в этом ужасном деле, и я ему полностью доверяю. Мне кажется, вы Не до конца осознаете серьезность ситуации. За три дня мой отец не то что не проснулся, но даже ни разу не пришел в сознание. Мне с ним очень–очень трудно. К несчастью, я почти ничего не знаю об отце и его жизни. Я переехала к нему всего год назад и ничего не успела узнать о его работе. Я даже не знаю, кто вы или какие дела связывают вас с ним.

Эти слова были произнесены с грустной улыбкой, как бы извиняющейся, но в то же время очаровательной. Он внимательно смотрел на нее где–то с четверть минуты, а потом резко заговорил, будто собравшись с духом и отбросив мысли о конфиденциальности:

— Меня зовут Юджин Корбек. Я магистр гуманитарных наук, доктор права и магистр хирургии Кембриджа; доктор гуманитарных наук Оксфорда; доктор наук и доктор словесности Лондонского университета; доктор философии Берлинского университета; доктор восточной словесности Парижского университета. У меня есть и другие ученые степени, почетные и не очень, но я не стану утомлять вас их» перечислением. Тех, которые я упомянул, будет, пожалуй, достаточно, чтобы пустить меня в комнату больного. Когда–то я, удовлетворяя свое любопытство и испытывая душевный подъем, правда, в ущерб своему кошельку, увлекся египтологией. Наверное, меня укусил какой–нибудь могущественный скарабей, потому что мое увлечение оказалось чрезвычайно сильным. Я занялся поиском захоронений, что позволяло мне кое–как себя обеспечивать и узнавать такие вещи, о которых не пишут в учебниках. Но я уже был прилично на мели, когда познакомился с вашим отцом, который занимался исследованиями за свой счет. С тех пор вопросы денег перестали меня волновать. Он — истинный покровитель искусств. Ни один страстный египтолог вроде меня не может рассчитывать на лучшего патрона!

Он говорил с чувством, и я, к своему удовольствию, заметил, что мисс Трелони была приятна похвала ее отца. Но я также обратил внимание на то, что мистер Корбек говорил так, будто нарочно старался затянуть время. Я посчитал, что таким образом он пытается почувствовать почву у себя под ногами, хочет понять, насколько можно доверять этим двум незнакомым людям, которых видел перед собой. И было очевидно, что чем больше он говорил, тем большее доверие испытывал к нам. Когда впоследствии я размышлял над этим, то, судя по тому объему информации, который он выдал нам, пришел к выводу, что он посчитал нас людьми, которым можно доверять.