Проклятие музы

– Я знаю, как ты себя чувствуешь, – ответила она, когда Ной закончил. И затем рассказала о том, что произошло полгода назад. Я знала лишь отрывки той истории, и то по слухам. То, что рассказала Малу, звучало так ужасно, и я видела, что она до сих пор переживает. Она тоже винила себя в смерти авторов и двух книжных персонажей. Ее наставника и отца. Лэнсбери взял ее за руку, и как сами собой их пальцы сплелись, не давая Малу опомниться.

– Ты никогда не избавишься от этого чувства, – сказала она в конце. – Но тебе станет лучше. И ты должна знать, что в этом нет твоей вины. И здесь нет никакого «но», – выпалила она, когда я открыла рот, чтобы запротестовать. – Она улыбалась. Несмотря на то, что с ней произошло. Более того, она пережила эти происшествия и создала новый Литерсум. Она сделала возможным мое обучение в академии, если бы я захотела туда поступить. Она изменила целую вселенную, хотя прошлое преследовало ее как тень. Если она справилась с этим, смогу и я. Или?

– Я должна извиниться, – было все, что я ответила на ее рассказ. Она кивнула и горько улыбнулась.

– Я понимаю. – Малу взяла меня за руку и обратилась к Лэнсбери. – Дай нам пять минут. – Достаточно было одного лишь ее взгляда, чтобы он согласился.

– Хорошо, – пробурчал он.

Малу уже тянула меня в сторону стеллажей. Я ненадолго обернулась к Ною, чьих прикосновений мне не хватало. Я не знала, смогу ли справиться без него с тем, что увижу. Но я должна была это сделать, чтобы в дальнейшем доверять себе. Он смотрел мне вслед. На его лице снова появились эмоции. Он топтался на месте, словно подавлял в себе желание последовать за мной. Одно лишь мое слово – и он бы догнал нас, я была уверена. Но я молчала. Малу знала, что я выстою. Ей наверняка было бы легче справиться с этим. Я успела заметить, как Лэнсбери положил руку Ною на плечо, затем оба зашли за стеллажи, и наш визуальный контакт оборвался.

Я вытерла вспотевшую ладонь о брюки и надеялась, Малу не было противно держать меня за другую руку. Она невозмутимо шла дальше.

– Я не оставлю тебя. Если почувствуешь себя плохо или еще что-то, просто скажи, хорошо? Даже если передумаешь. Мы в любой момент можем развернуться.

– Насколько все страшно? Увидеть мертвого человека перед собой, я имею в виду.

Малу замедлила шаг и сжала мою руку.

– Это странно. Тело реагирует на это еще до того, как мозг успевает все осознать. До головы доходит позже, и тогда срабатывает странный защитный механизм. Ты все осознаешь и понимаешь, но в какой-то степени и не принимаешь. По крайней мере, так было со мной, возможно, у всех это проявляется по-разному. Просто прислушивайся к животу и сразу же отходи, как только поймешь, что пора. – Она пошла еще медленнее, словно ждала, что я передумаю. Может быть, ей даже хотелось этого. Но я не позволяла себе ошибиться. Я должна была увидеть Анну. Извиниться. Лично. Это была последняя честь, которую я могла ей оказать.

Чем ближе мы подходили к месту, где лежала накрытая простыней девушка, тем быстрее билось мое сердце. Мне стало невыносимо жарко, а мышцы болели от каждого движения. У меня даже участилось дыхание, одновременно с этим появилось ощущение, будто мне не хватает воздуха.

Белое полотно было похоже на светящуюся точку в море коричневого цвета. И это несмотря на то, что вокруг ходили люди в белых защитных костюмах и искали улики. Я тяжело сглотнула, взгляд сам собой застыл на белой ткани на полу.

– Здесь работают люди, криминалисты лондонской службы столичной полиции, – сказала Малу. – Лэнсбери привел их сюда, так как жертва являлась человеком. Существует небольшая группа полицейских, которые знают о Литерсуме и помогают урегулировать межмировые вопросы. Для них, помимо всего прочего, мы создали Следопыта, которого я передала Ною. Все продвигается очень медленно, но у нас уже много планов.

Мы остановились в паре метров от простыни. Малу кивнула одному из сотрудников и что-то сказала, на что он отреагировал ворчанием. Тем не менее он отослал остальных мужчин, а затем подошел к белой ткани. Он вытянул руку и взялся за один угол. Мои пальцы вцепились в руку Малу, однако она не издала ни звука.

Мужчина чуть-чуть оттянул простыню. Мое сердце остановилось, когда открылось лицо Анны. Это была копия фотографии, висевшей у меня на двери. Только без улыбки, без сияющих глаз. Боковым зрением я увидела, что Малу отвернула голову. Мужчина в белом костюме сделал пару шагов в сторону, но не спускал с меня глаз. Я отпустила руку Малу и подошла немного ближе. Я не чувствовала биения сердца и не решалась сделать вдох. Она выглядела спокойной. Словно просто спала и в любой момент могла проснуться. Она была юной, слишком, черт возьми, юной, чтобы умереть. У нее впереди была вся жизнь, полная планов и мечтаний. Только она закончилась. За одну секунду кто-то уничтожил ее. Кто-то украл у нее жизнь.

Я опустилась перед ней на колени. Мужчина в белом костюме покашлял, но мне было все равно. Я положила руки на ее бедро и почувствовала себя так спокойно, как никогда. Казалось, все мое тело замерло.