Проклятие Персефоны

Глава 3

Лишь открывшись навстречу воспоминаниям, ты сможешь понять свои истинные желания.

Эмилия

Сегодня настал самый долгожданный праздник в году – открытие городской ярмарки, которая будет длиться целую неделю. Это те семь дней, когда я не боялась разоблачения, потому что все жители были слишком заняты предстоящей суматохой. После изнурительных часов, проведенных на площади, я могла позволить себе ночью оказаться в объятьях моря, разрывая сдерживающие оковы и проявляя истинную сущность сирены.

Я давала свободу нам обеим.

Вскочив с кровати до рассвета, я начала ходить по комнате из угла в угол и мысленно представлять, что же будет интересного на ярмарке в этом году. Может, кто-то объявит о помолвке или какая-то ревнивая женушка на глазах у толпы будет избивать мужа веером за то, что несчастный окинул мимолетным взглядом артистку, играющую на маракасах в весьма откровенном наряде. Подойдя к окну, распахнула лиловые шторы: со стороны рынка, где обычно и проходила ярмарка, слышался смех и разговоры, заглушаемые возгласами артистов и торговцев. Палатки, расположенные напротив друг друга и обрамленные яркими тканями, переливались на солнце, создавая некое подобие длинного коридора для передвижения множества людей, прибывших на празднество. Для хранения одежды, провизии и инструментов бродячих музыкантов выделялся небольшой уголок в самом конце ряда, скрытый от посторонних взглядов склоненными ветвями деревьев.

Антилья – континент, на котором я родилась, – была устлана деревьями, достигавшими в высоту десятки метров. На местах вырубки лесов люди строили дома, кабаки, магазины и дома удовольствий, превратив эту землю в кипящий жизнью оазис. Антилья – главный поставщик древесины для других государств, которые использовали ее для постройки кораблей и судов. Например, на Парифиде из деревьев, кустарников и цветов делали амулеты и кулоны, блокирующие силу чудовищ, живущих по соседству с людьми. Но, безусловно, даже Антилья не могла сравниться с вечнозеленым островом Лемия.

Дриады, населяющие континент, возрождали мраморные деревья, на которых росли необычные плоды хеансы – ягоды здоровья и долголетия, вкусить которые было дозволено далеко не всем существам. Стоило дитяти природы достигнуть шестнадцатилетнего возраста, как она проходила отбор. Дриаде было необходимо на глазах у старейшин при помощи магии возродить, напитать силами и уничтожить плод граната, символизирующий бессмертие и воскрешение. Лишь поистине могущественный лесной дух мог сотворить подобное. Доступны хеансы были далеко не каждому – люди продавали все нажитое, чтобы обрести здоровье и долголетие. Но самую высокую цену платили дриады: возродительницы мраморных деревьев жертвовали чревом, лишая себя счастья материнства. Многие дриады после ритуала заканчивали жизнь самоубийством, не желая мириться с горькой участью.

Сладко потянувшись, я обернулась и лениво обвела взглядом комнату. Она была обставлена небогато, но со вкусом: массивная кровать из белого дуба с каркасом из натуральных веток и ажурным белоснежным балдахином в тон простыням занимала большую часть комнаты; шкаф, резьба на дверцах которого создавала объемные элементы в виде виноградной лозы, стоял в нескольких метрах от постели. Стол, стул и зеркало теснились в углу комнаты. Окно слева от кровати было покрыто пылью и разводами от капель прошедшего накануне дождя, но сейчас пропускало достаточно солнечного света. Шторы легкими волнами струились по обеим сторонам от окна и выглядели бы превосходно, если бы не кричащий лиловый цвет, от одного вида которого меня начинало тошнить. Однако каждый раз я только мило улыбалась и восхищалась изысканным вкусом хозяина поместья Генри, потому что не хотела его обидеть. Стены и потолок, покрытые краской светло-небесного цвета, невольно вызывали мысли о море – истинном доме.

Углубившись в мысли, я не сразу услышала тихий стук в дверь.

– Можно? – робко спросил женский голос.

От неожиданности я подпрыгнула на месте и вовремя успела прикрыть рот рукой, чтобы никто не услышал мои вопли, а другой – сжала кулон на шее, который блокировал мою силу. Немного успокоившись и глубоко вздохнув, четко и громко произнесла:

– Да, Анна, можешь войти.

На пороге показалась женщина лет пятидесяти, в темном платье, лицо которой избороздили старческие морщины, а руки – грубые мозоли от постоянной работы по дому. Платок на голове не смог полностью прикрыть вьющиеся темные кудри, тронутые первыми признаками седины. Глубоко посаженные серо-голубые глаза каждый раз смотрели на меня с тоской и сожалением. Иногда ловила себя на мысли, будто Анна пристально следит за каждым моим шагом, желая, чтобы я приняла ее доброту и тепло за чистую монету, в то время как она смогла бы подобраться поближе и разузнать секреты, хранящиеся в самых темных уголках моей души. Усмехнувшись и облокотившись плечом о стенку шкафа, я скрестила руки на груди и пристально посмотрела на женщину.