Проклятие пятого уровня

Больше в машине никого нет. Только хайламец и я. Машина, судя по всему, джип, модель определить так сразу не могу, да это и не важно.

– Как ты меня нашел? – задаю я первый вопрос из тех, что за минуту успели накопиться в голове. Слишком тихо, черт, голос выдает мою слабость.

– Ты действительно веришь, что маяк можно отключить навсегда? – отвечает он вопросом на вопрос.

Я рассмеялся смехом измученного человека. Надо же, а ведь я и в самом деле в это верил! Нет, настоящей свободы не существует нигде и никогда, только ее иллюзия в большей или меньшей степени.

– И куда мы теперь едем? В Порт?

– Спрашивать буду я, отвечать будешь ты, – говорит Тар-Хамонт. Понятно?

– Понятно. Ответь хотя бы на этот вопрос, и я успокоюсь.

– Едем в одно укромное местечко, – с ухмылкой сказал хайламец.

Его намек не трудно понять. Достаточно вспомнить наш последний разговор. Все, что было ему нужно – это найти причину, из-за чего я мог предать Организацию. Найти – а потом делать со мной все, чего захочет его грязное нутро, что бы там ни подумал по этому поводу Центр.

Неужели он нашел? Или надоело искать, и он решил услышать причину от меня самого – предварительно доведя меня до такого состояния, когда я буду готов сказать все, что угодно? Почему-то мысль об этом сейчас уже меня не пугает…

Такое ощущение, будто что-то было неправильно. С самого начала, с первой фразы Тар-Хамонта. Но что же именно?

– Кайтлен, я не советую тебе предпринимать активные действия. Оружия у тебя нет, а в твоем состоянии ты со мной не справишься.

– А я и не собираюсь.

– Знаешь, иногда тебе нельзя отказать в логике. Вот сейчас, например.

Собираясь ответить на его издевательскую шуточку, я понимаю, в чем дело. Он называет меня «Кайтлен», а не «Шалькин» или, например, «Кейси». Если Тар-Хамонт называет наблюдателя настоящим именем, это может означать только две вещи. Первая – он абсолютно уверен в отсутствии посторонних глаз и ушей.

Или вторая – на мне поставлен крест. Причем окончательно, приговор обжалованию не подлежит, апелляции не принимаются.

– Я думаю, у нас будет приятный разговор. Как по-твоему?

– С хорошим собеседником всегда приятно пообщаться.

– Кайтлен, ты совершенно прав. Ты хоть сам это понимаешь?

– По-моему, ты перенял у Кам-Хейнаки самые худшие черты.

Я увидел в зеркале его зловещую улыбку:

– На этот счет у разных людей есть разные мнения. К счастью, мне они совершенно безразличны.

Некоторое время мы едем молча. Я думаю о будущем безо всякого страха. Скорее всего, эта апатия стала следствием сидения в пустой камере в сочетании с подмешанным мне в еду наркотиком. Но сейчас так даже легче, потому что выхода все равно нет. Тар-Хамонт прав как минимум в одном, но это одно и есть самое важное: мне с ним не справиться.

– Скажи, ты действительно приложил столько усилий ради того, чтобы меня найти?

– Нет – чтобы восстановить справедливость. На Эйноса надежды мало. Он бы поковырялся в твоей башке и отпустил с миром.

– А ты?

– Скоро узнаешь.

– Эйнос тебя за это по головке не погладит.

– Плевать. Он ничего мне не сделает. Ты уже списан со счетов, живой ты или мертвый – для него один черт. Через пару месяцев всему конец, все по домам, а что было, то уже никому не интересно.

И в этом он опять прав. Сейчас я числюсь наверху как бесследно исчезнувший. Поменяют одну букву на другую, обозначат меня как погибшего – и делу конец. И Эйнос первый будет доволен.

И как человек вроде Тар-Хамонта мог вообще стать наблюдателем?

– Ты все равно долго не проживешь, – говорю я в бессмысленной, бессильной злобе. – Тебя убьют, вскоре… после меня.

– Если ты о Таньке, то забудь. Она не решится. Кишка тонка, руки коротки.

– Негодяй! – срываюсь я. – Падла, ты знаешь что сделал?! Да она же все из-за тебя, сукин сын! Девчонка сдвинулась, на людей кидается, а ты, сволочь!.. Нашелся – наблюдатель-садист! Тебя надо в психушку запихнуть! Я бы тебя…

– Кайтлен, ты сам-то чего на людей кидаешься? Твои крики что-то изменят? Нет. Вот сиди и молчи. Еще накричишься.

– Да пошел ты!..

– Сам туда и иди! А в общем, говори, все что хочешь. Мне все равно. При моей работе и не к такому привыкнешь.

– Сволочь! Садист сраный!

Но Тар-Хамонт уже не реагирует, и мой пыл постепенно проходит. Мы продолжаем ехать, и скоро я замечаю, что дорога из магистрального шоссе превратилась в городскую улицу. Значит, недолго осталось. Вот только хорошо это или плохо? В моем положении – скорее плохо.

Наконец машина совсем сбавляет ход, проходит очередной поворот и останавливается. Свет фар и дальних фонарей выхватывает из ночного мрака небольшой одноэтажный домик. Такой домик может быть где угодно в захолустном поселке или на окраине мегаполиса. В этой темноте не очень-то осмотришь окрестности, иначе я бы определил поточнее. Хотя, какая мне теперь разница?

– Руки! – приказывает Тар-Хамонт, и защелкивает на них наручники. – Так спокойнее, – объясняет он. – У тебя нервы неустойчивые, еще сорвешься. Уйти – все равно не уйдешь, но зачем мне лишние хлопоты? Вылезай!