Проклятие Пифоса

Гальба искренне желал, чтобы его ощущения оказались ложными. Но, когда он поднял глаза и увидел выражение на лице Эрефрен, его живот свело судорогой. Он понял, что не ошибся.

«Веритас феррум» сместился на низкую геосинхронную орбиту над Пифосом. Корабль принял удар. Враг на Пифосе пролил первую кровь. И теперь ударный крейсер принес войну в небеса над планетой. Возмездие снизошло на поверхность на крыльях «Громовых ястребов». Поскольку «Веритас феррум» ослеп до тех пор, пока жрецы Механикум не починят системы ауспика, Аттику пришлось полагаться на кадры пикт-съемки поверхности. Они не выявили никаких четких следов аномалии, но указали на несколько возможных посадочных зон в области, обозначенной Авлом перед смертью.

В высадке приняли участие три штурмовых катера. Два из них, «Несгибаемый» и «Железное пламя», несли на борту Эрефрен и шестьдесят Железных Рук для разведки боем. Третьим был «Удар молота», судно Саламандр — одно из двух, которые ценой чудовищных потерь побитый «Веритас феррум» подобрал на низкой орбите Исствана V, прежде чем сбежать из безнадежного пустотного боя. В резне на поверхности планеты уцелело очень мало кораблей, но «Удару молота» и «Циндаре» повезло. Отчаянно прорываясь к своим катерам, Саламандры Кхи’дема все же подобрали нескольких Гвардейцев Ворона и Железных Рук из тех, кто был слишком сильно ранен в начале битвы и не смог вместе с примархом броситься прямо в ловушку Хоруса.

Сидя в трюме «Несгибаемого», Даррас глядел в иллюминатор на «Удар молота», летевший рядом.

— Как думаешь, — обратился он к Гальбе, — будут они сражаться с нами до конца?

Гальба пожал плечами.

— Если ты думаешь, что меня бодрят такие разговоры, то ты ошибаешься.

В это время из кабины вышел Аттик и открыл боковой люк «Громового ястреба». Хлесткий ветер ворвался в десантное отделение. Гальба отцепил страховочные ремни и, присоединившись к капитану, осмотрел проносившийся внизу ландшафт. Штурмовые катера летели над плотным ковром джунглей. Ветер был густым и горячим, словно струя пара. Нейроглоттис Гальбы анализировал дикую смесь всевозможных запахов и вкусов. От мощного чувственного потока начинала кружиться голова. Пыльца тысяч различных растений боролась с вонью глинистой почвы, очевидно, на многие метры в глубину пропитанной гниющей органикой. И еще стоял запах крови. Алые реки, целые алые океаны скрывались под зеленой пеленой, наполняя густой воздух ароматом испорченного амасека.

Слишком много запахов, слишком много жизни. И ничего человеческого. «Несгибаемый» летел над первобытным полем боя. Гальба задумался о разнице между его родным миром и тем, что он видел здесь. На обеих планетах жизнь была жестокой. Но на Медузе жизни приходилось бороться за существование. Родной мир Железных Рук отвергал все органическое. Лишь сильнейшие формы жизни могли вынести испытания, что без конца бросала им планета, и найти пристанище на ее поверхности. Пифос же был чудовищным во всем многообразии этого слова. Жизнь здесь распустилась буйным цветом. Единственным ограничительным фактором было свободное пространство, и уже этого хватило, чтобы разжечь всеобъятную войну, где каждый боролся сам за себя.

Медуза ковала в людях единство и упорство. Поэтому Гальбу совсем не удивило то, что Железные Руки не обнаружили на Пифосе никакой цивилизации. В мире дикого роста нет и не может быть порядка.

Впереди, недалеко от западного края целевой зоны, земля приподнималась, и из сплошного зеленого моря выступала скалистая возвышенность.

— Приземлимся там, — указал Аттик.

Пик венчало ровное и пустое плато примерно полкилометра шириной. С севера, запада и юга оно круто обрывалось, но с восточной стороны склон плавно уходил в джунгли. Линия деревьев начиналась примерно в десяти метрах от вершины. «Громовые ястребы» облетели область по кругу, а затем приземлились. Трапы с грохотом опустились, и легионеры ступили на поверхность Пифоса, рассредоточившись и прикрыв штурмовые катера с востока керамитовым заслоном.

Гальбе была поручена безопасность Ридии Эрефрен. Воины его отделения окружили астропата, подстроившись под ее шаг. Сержанта удивило, как быстро женщина двигалась в совершенно незнакомой ей обстановке. Спустившись по трапу из «Несгибаемого», она на мгновение замерла. Нахмурилась, словно прислушиваясь к чему-то. Гальба видел, как на ее лбу быстро пульсируют вены — признак напряжения. А затем она развернулась и направилась к восточной окраине плато. Шагала она почти так же уверенно, как по мостику «Веритас феррум».

Аттик уже ждал ее.

— Итак, госпожа Эрефрен? — спросил он.

— Аномалия здесь уже достаточно сильна, капитан, но это еще не источник. Я чувствую ее течения, причем намного острее. Нам туда.

Женщина указала на восток.

— Очень хорошо, — заявил Аттик. — Мы выжжем путь через эти джунгли, если потребуется. Я поведу отряд. Госпожа, вы останетесь в тылу под защитой сержанта Гальбы. Если мы отклонимся от нужного курса, немедленно сообщайте нам об этом.

— Как прикажете, капитан.