Проклятие Пифоса

Железные Руки устремились в джунгли. Саламандры и Гвардия Ворона арьергардом следовали позади, хотя Аттик едва замечал их присутствие. Уже через сотню метров на легионеров опустилась зеленая ночь. Небо скрылось за непроницаемым щитом переплетающихся ветвей. Оккулобы космических десантников усиливали тусклый свет, и легионеры шагали вперед, словно в ясный солнечный день. Воздух постепенно густел, и Гальба задумался, как долго в таких условиях сможет выдержать Эрефрен. Он уже слышал влажные хрипы в ее дыхании, но темпа женщина пока что не сбавляла.

Гигантские деревья вздымались метров на тридцать, а то и больше. Гальба насчитал несколько лиственных разновидностей, но подавляющее большинство было сплошь усеяно иглами, похожими на кривые когти. Многие растения вблизи оказались не деревьями вовсе, а громадными папоротниками. Лианы обвивались вокруг стволов, и, глядя на это плотное плетение из толстых, как кабели, стеблей с угловатыми бритвенно-острыми листьями, Гальба поймал себя на сравнениях с колючей проволокой для дредноутов. Землю всюду покрывал ковер мха, настолько глубокого и складчатого, что корни деревьев буквально тонули в нем. Уже несколько раз Гальба собирался предупредить Эрефрен об опасности под ее ногами, но каждый раз женщина сама переступала препятствие.

— Вы уверенно держитесь, — сказал он ей.

— Благодарю вас.

— Как вы чувствуете окружающую обстановку?

— Вы неверно истолковываете мои способности, сержант. Я не вижу того, что находится передо мной — лишь то, что рисует мне мое воображение. Я опираюсь на знания, что текут в меня из имматериума. Получая послания от моих братьев и сестер из Астра Телепатика, я научилась точно так же воспринимать и другую информацию. Например, о том, куда и как мне следует двигаться. Но я не знаю, почему именно я должна шагнуть вправо, — и именно это она сделала, обогнув древесный ствол, преграждавший ей путь. — Быть может, я ощущаю завихрения в варпе, вызванные объектами материального мира. Так или иначе, таково мое новое зрение. Эти подсказки меня еще не подводили.

— Ясно, — сказал Гальба и на мгновение задумался. — То, что случилось на мостике… — начал он.

На что Эрефрен лишь мрачно покачала головой.

— Я знаю не больше вашего.

— Но вы пытались предупредить капитана Аттика.

— Барьер между эмпиреями и реальным миром здесь очень тонок, а силы, царящие здесь, могущественны. Я почувствовала всплеск, но почему его вызвало именно сканирование сержанта Авла? И почему он принял именно такую форму? Боюсь, ответов у меня нет.

— Меня беспокоит не только это, — признался Гальба. — Я хочу понять, что это за форма. Я никогда не видел ничего подобного.

— Варп непостижим, сержант. Такова его природа. Не думаю, что нам стоит углубляться в нее.

Ее последнее предложение прозвучало особенно выразительно. На кончике языка Гальбы застыл вопрос, не отказывается ли она верить в необходимость более глубокого познания имматериума, но сержант одернул себя. Он видел напряжение на лице женщины. Астропат всю жизнь была неразрывно связана с варпом. В ее вечно разделенном сознании непрестанно боролись две противоположные концепции бытия. Он и близко не мог осознать ту опасность, которой она подвергалась каждую бесконечно долгую секунду. И если она отказывалась идти по этому пути, он должен уважать ее решение.

Эрефрен заговорила снова, удивив Гальбу своим доверительным тоном.

— Я преклоняюсь перед убеждениями вашего легиона, сержант, — сказала она. — Я не родом из вашего мира. Я служу Железным Рукам, но не тешу себя иллюзиями, будто я одна из вас. Но вам следует знать, насколько важно для меня то, что вы олицетворяете, — астропат легонько коснулась тростью своей ноги. — Это тело слабо. Сосуд из него никудышный. Такова цена моего дара и моей службы. Но я с гордостью приняла ее и ищу силу там, где она мне нужнее всего — в воле и самосознании. — Она умолкла, обходя очередной корень, в высоту достигавший ей колен. — Железные Руки не знают компромиссов. Вы не терпите слабости. Вы искореняете ее в себе и в других. Это суровая неумолимость вынуждает вас принимать тяжкие решения и идти на жестокие меры.

— Жестокие? — Эрефрен застала его врасплох. Она что, посмела оспаривать честь легиона? Железные Руки всегда действовали по справедливости. Любое наказание, приведенное ими в исполнение, было заслуженным.

— Вы меня неверно поняли. Это была моя вам похвала. Галактика — жестокое место и требует соответствующего отношения. Вы — ответ ей. Сержант, во время нашего Великого крестового похода было несколько случаев, когда долг вынуждал вас истреблять целое население непокорных миров.

— Да, это так. Порой зараза ксеносов слишком сильна, а противление доводам разума слишком упрямое.

— Знаете, что я слышу во время этих чисток? Вы понимаете, что эти смерти отмечены в варпе так же, как и в материальном мире?

— Нет, — этого десантник не знал.