Проклятие Пифоса

Самая широкая часть выступа располагалась прямо напротив центра стенного проема. А на его краю находился изогнутый конусообразный цилиндр высотой с двух легионеров. Он походил на огромный бивень, впившийся в пустой воздух ямы. Камн подошел на несколько шагов, чтобы изучить его. Луч из его серво-руки скользнул по черному камню и выявил точно такие же микроскопические щели. То, что выглядело причудливым узором из трещин, мерно замерцало. Фактически, ничто не мешало бивню развалиться на части — если только фрагменты не обладали собственным притяжением.

— Брат-капитан, — обратился Камн, — я не могу придумать ни одного убедительного объяснения тому, что мы видим.

— Это результат воздействия варпа, — ответил Аттик. — В этом регионе просачивание сильнее. Не стоит удивляться подобным уродствам.

— При всем уважении, не их существование меня беспокоит, — вставил Гальба, — а то, насколько они упорядочены. Кто-то же придал материи варпа такую форму.

— Если этот «кто-то» способен воздействовать на материальный мир, значит, его можно уничтожить материальными средствами, — констатировал Аттик.

Гвардия Ворона продолжила спуск и только теперь вернулась на выступ, ранив темноту пламенем своих прыжковых ранцев.

— Итак? — спросил капитан. Он принимал воинов других легионов, как всегда, неохотно и относился к ним с минимально необходимой вежливостью. Но он теперь работал с ними. Гальбе стало легче от того, что ему больше не приходилось играть роль дипломата.

«Нет, — сказал нежеланный голос в голове. — Ты больше не дипломат. Теперь ты псайкер».

Заговорил Птерон:

— Ниже по расщелине архитектура примерно идентична. Однако часть строения все еще скрыта под землей. Насколько большая, сказать трудно.

— Какие-нибудь проемы выглядят важнее прочих?

— Нет. Как раз наоборот… — Птерон запнулся. — Каждое открытие по форме отличается от всех остальных. Но меня не покидает ощущение, что они лишь копии.

— Копии?

— Не хочу этого говорить, но, похоже, все здание было создано путем многократного копирования. Репликации.

— Ты только что это сделал.

— Не по своей воле.

Аттик издал электронный рык, отдаленно походивший на усмешку.

— Эта полемика могла бы заинтересовать летописцев, но нашей вылазке она не способствует. — Он двинулся ко входу. Отделения последовали за ним.

Пересечение порога по ощущениям напоминало проникновение сквозь мембрану. Гальба ожидал оказаться в узком туннеле, думал, что стены сожмутся, а затем дернутся в рвотном спазме, исторгая чужаков обратно наружу. Но вместо всего этого воины оказались в просторном зале. Снаружи постройка казалась погруженной в полную темноту, а в действительности ее нутро оказалось залито тусклым красным сиянием. Кровавые отблески наполняли пространство, перекрывая льющийся снаружи слабый свет. Далекий потолок опирался на колонны, расположенные под некоторым углом к вертикали. Боковые стены отстояли от центра зала на сотни метров, а через пятьдесят метров помещение упиралось в глухую стену, которая в точности соответствовала подъему плато. Стена же за спинами воинов была продырявлена рядами изогнутых арочных проходов.

— Ауспик, — вызвал Аттик.

— Ничего, — отозвался Камн.

— Источники энергии?

— Никаких.

— Ну разумеется. Ты вообще можешь сказать мне что-то конкретное, технодесантник?

— Капитан, даже само это место не поддается никаким внятным объяснениям. Показания противоречивы и постоянно изменяются.

Аттик кивнул.

— Что было верным мгновение назад, остается верным и сейчас. Здесь поработал варп. Однако его творение достаточно стабильно, поэтому мы должны исследовать его, пока не найдем спрятавшегося от нас врага.

Десантники двинулись дальше. Прямо впереди, у дальней стены, пол уходил вниз. Крутой диагональный скат привел легионеров в зал, полностью повторяющий тот, что остался наверху. И здесь тоже был свой скат, ведущий в новый зал-двойник. И там — то же самое.

Схема очень быстро начала нагонять головокружение. Если бы не различия в углах искаженных колонн, Гальба начал бы думать, что они спускаются сквозь один и тот же огромный зал снова и снова. В повторении их улавливалась мрачная целесообразность. За всем этим крылся смысл, хоть сержант и не мог взять в толк, какой именно. Воин осознавал размеры помещений. Они были замкнутыми, но просторными, как бы воплощая само понятие пространства, и, повторяясь, они словно указывали на бесконечность. В залах ничего не хранилось, не было никаких функциональных приспособлений, но они определенно что-то означали. Но звучали голоса, придававшие форму этому камню, и были намерения, купавшиеся в равномерном, лишенном теней багрянце.

Аттика не заботили ни голоса, ни то, что они говорили. Его единственной целью было идти вперед и убивать. Он намеревался любой ценой принести рациональность и здравый смысл на Пифос путем решительного уничтожения. Гальбу это не устраивало. Он хотел понимания. Если они не знают, с чем сражаются, то как могут надеяться победить? Возможно, если бы он услышал сказанное, то смог бы понять, как изгнать эти слова в бездну безмолвия.