Проклятие Пифоса

А затем внезапно обвалился пол. Его кажущаяся прочность оказалась обманчивой. С визгом и скрежетом истязаемого металла несколько метров палубного настила рухнули в глубины корабля, утянув с собой большую часть рабочей бригады. Ощутив, как пол, резко вздрогнув, ушел из-под ног, Каншель бросился назад и ухватился левой рукой за рваный край стальной обшивки коридора. Пытаясь нащупать ногами твердую опору, он повис на одной руке. Металл глубоко вспорол его ладонь, и по пальцам заструилась кровь. Хватка слабела. Иерун отчаянно махнул правой рукой, но поймал лишь воздух. Он чувствовал, что вот-вот рухнет в пропасть, отчего дрожь по телу пробежала с новой силой.

Но вдруг его пятка наткнулась на выступ в опалубке. Каншель уперся в него ногой, а затем нащупал справа свисающую трубу. Крепко ухватившись за нее, он осторожно выбрался обратно на палубу. Никаких сдвигов больше не произошло, металл не зашелся предательским визгом. Иерун повалился на четвереньки, жадно хватая ртом воздух, и, таращась в голодную темноту, торопливо отполз от дыры к свету мерцающего пламени и искрящихся кабелей. Счастливый случай пощадил его, и от этой мысли голова шла кругом. В ушах гремело эхо оседающих обломков, но не было слышно ни единого вскрика раненых.

Мертвая тишина оглушала.

Гололитические призраки трех его братьев казались очень хрупкими. Они то и дело рассыпались множеством мерцающих осколков, а их слова тонули в треске статики. Уже несколько раз Аттику приходилось просить трех капитанов повторить сказанное. А учитывая, сколько раз ему самому приходилось это делать для них, с его стороны связь была не лучше. Иллюзия стороннего присутствия в камере литотранслятора рассыпалась на глазах — оборванные предложения, размытые, неразличимые лица… Наоборот, Аттик воспринимал это как лишнее напоминание об отсутствии, о разделенности. Гололитические образы — неверные и непостоянные, как пламя свечи, — отражали нынешнее состояние его легиона. То, что осталось от его былого могущества.

Литотрансляционная система «Веритас феррум» была куда скромнее тех, что стояли на флагманах легионов. И более уединенной. Другие располагались прямо на мостике, но эта занимала отдельное помещение сразу за каютой Аттика. Главную платформу гололита в центре зала окружали панели звукоотражателей высотой в три метра, а станции операторов литотранслятора располагались у стен зала. Такая изоляция во время сеансов связи служила не столько секретности, сколько эффективности. Панели не пропускали звук наружу, тем самым позволяя капитану всецело сосредоточиться на далеких собеседниках.

Системы литотранслятора для работы требовали больших затрат энергии. Поэтому конференции проводились только в тех случаях, когда на то были действительно веские причины. В прошлом их инициатором всегда выступал сам Феррус Манус.

«В прошлом». Аттик задавил эту мысль, ибо за ней скрывалась еще одна, поганая, с которой он отказывался мириться. «Больше никогда».

— Что показывают данные сканирования? — спросил Халиб.

— Ничего необычного. Уровень помех не превышает ожидаемого, учитывая близость к Мальстрему. После входа в систему Пандоракс они усилились, однако сам источник отследить мы не в состоянии.

— Но это может сделать кто-то другой, — догадался Сабин.

Аттик кивнул.

— Госпожа нашего астропатического хора полагает, что сумеет найти его.

— Не ваш навигатор? — хмыкнул Сабин.

— Согласен, ситуация нетипичная. Но нет. Впрочем, госпожа Эрефрен совместно с навигатором Штрассны работает над толкованием ее восприятия варпа и переложением его на реальные координаты.

— И что именно она ощущает? — уточнил Плин. Лишь с третьей попытки Аттик сумел разобрать заданный вопрос.

— Она утверждает, что ее восприятие достигло невиданных ранее ясности и дальности.

— Удивительно, — задумчиво ответил Плин. — Моему хору все труднее получать ваши сообщения.

Два других капитана согласно кивнули.

— Возможно, это оборотная сторона аномалии, — предположил Аттик. — Чем легче хору принимать сигналы, тем сложнее их отправлять.

Халиб что-то сказал, но слова его утонули в скрипучем вое помех. Когда звук на мгновение прояснился, его голос произнес:

— К чему это нас приведет, брат? К всезнанию, но абсолютному безмолвию?

— Откуда мне знать? Возможно.

— Ты уверен в мудрости выбранного тобой курса?

— Уверен ли я в конечном результате нашей затеи? Разумеется, нет. Уверен ли я в ее необходимости? Несомненно, — Аттик выдержал секундную паузу. — Братья, настало тяжелое время, и мы должны смотреть в лицо правде, какой бы беспощадной она ни была. Мы больше не можем вести эту войну привычным образом, и мы не можем вернуться на Терру.