Проклятие Плутона

– Теперь мне понятно, как ты смог перенастроить мнемо-экшэн комбайны наших с тобой «гробов трамп-пампама» и тем самым позволить нам здесь и сейчас общаться друг с другом предельно искренне и действительно начистоту! – полностью удовлетворенный ответом Мухи, в задумчивости протянул Герман, прежде чем его осенила неожиданная догадка: – Вот только из всего этого, вместе взятого, автоматически следует, что… Что ты, Муха, можешь, опять же, сугубо по собственной воле отключить Суперком? А то вообще – даже тупо вытащить нас обоих с Плутона?! Разве не так, дружище?

– Не, не так… Полностью отключить Суперком я не смогу… – неожиданно замялся с ответом Муха, виновато краснея и в бессилии разводя руками. – В смысле, могу, но просто не буду… Тупо из-за Немезиды… Просто, если я это сделаю, то тем самым нарушу мою «суперсделку» с Законом и Спецслужбами Лиги Наций… И тогда, мне уже точно – не жить! Как, в общем, и тебе самому, Летун, тоже! Потому как одновременно с отключением Суперкома автоматом вырубятся и все системы управления главным функционалом наших скафандров и, главное, их системы жизнеобеспечения… А это, сам понимаешь, для человека, оказавшегося на Плутоне, означает ни много ни мало, но полный кирдык… Не сразу, конечно… Но через десять-пятнадцать минут, как только у тебя закончится кислород и прекратиться внутренний обогрев скафандра… Смекаешь, о чем я гутарю, Летун?

– А «Немезида» – это у нас кто?.. – заинтриговано переспросил Герман, как всегда четко и безошибочно вычленив из монолога своего собеседника самое главное, без всякого преувеличения «ключевое», для понимания всего остального, что пытался до него донести Муха, слово. – Твоя девушка? Жена? Дочь? Ну, раз уж ты так о ней печешься, что даже готов добровольно пожертвовать собой и своей свободой…

– Немезида – это мой Супервирус! – спокойно, хотя и без особого на то энтузиазма, пояснил Муха. – Проще говоря, главное дело и смысл всей моей жизни!.. Ну и то, из-за чего, я, собственно, здесь, на Плутонианской Каторге, вместе с тобой и парюсь… Но это длинная и весьма печальная история, Герман!

– Я особо никуда не спешу! Надеюсь, ты – тоже…