Проклятие победителя

— Кестрель, — Джесс потянула ее за рукав. — Ты что творишь?

Голос распорядителя разнесся по арене:

— Один клин — раз… Один клин — два…

— Двенадцать клиньев! — закричал мужчина, стоявший в конце полукруга, прямо напротив Кестрель.

Распорядитель торгов изумленно раскрыл рот.

— Двенадцать?

— Тринадцать! — послышалось с другой стороны.

Кестрель мысленно выругалась. Если уж она решила предложить ставку — и зачем только она это сделала? — нужно назвать сумму поменьше. Все вокруг смотрели на нее, дочь генерала, светскую пташку, которая, по их мнению, только и делает, что порхает с одного шикарного приема на другой. Они решили…

— Четырнадцать!

Решили, что раз она захотела купить этого раба, значит, он того стоит. Вероятно, в нем есть что-то особенное.

— Пятнадцать!

Жгучее желание узнать, что именно, заставляло их все повышать и повышать цену.

Раб теперь смотрел прямо на нее — неудивительно, ведь именно она начала это безумие. Невидимый маятник в душе Кестрель качался между возможностью выбора и предопределенностью.

Она подняла руку.

— Двадцать клиньев.

— Во имя небес, милочка, — сказала остролицая женщина. — Отступитесь! Зачем на него ставить? Потому что он певец? Зачем вам их пошлые застольные песенки?

Кестрель даже не взглянула на нее. На Джесс она тоже не смотрела, хотя чувствовала, что подруга в волнении ломает руки. Кестрель не сводила глаз с раба.

— Двадцать пять! — раздалось сзади.

Цена уже вышла за рамки суммы, которой располагала Кестрель. Распорядитель торгов окончательно растерялся от неожиданности. Ставки продолжали расти. Голоса доносились со всех сторон и будто подхлестывали друг друга. Казалось, толпу валорианцев связывает невидимая нить азарта.

Среди всеобщего воодушевления голос Кестрель прозвучал безжизненно:

— Пятьдесят клиньев.

От внезапно наступившей тишины зазвенело в ушах. Рядом ахнула Джесс.

— Продано! — воскликнул аукционист. Его лицо сияло от восторга. — За пятьдесят клиньев! Победитель торгов — леди Кестрель!

Рабу велели спуститься с помоста, и лишь тогда он потупил взгляд. Он смотрел себе под ноги так внимательно, будто на песке была начертана его судьба. Распорядитель подтолкнул юношу к навесу.

Кестрель с трудом вдохнула. Руки и ноги совсем не слушались. Что же она наделала?

Джесс подхватила ее под локоть.

— Ты, похоже, заболела!

— Нет, просто знатно раскошелилась, — снова встряла остролицая. — Ваша болезнь называется проклятием победителя.

Кестрель обернулась.

— Что это значит?

— А вы, я смотрю, редкий гость на торгах? Проклятие победителя — это когда выигрываешь аукцион, заплатив непомерную цену.

Толпа редела. Распорядитель торгов расхваливал нового раба, но невидимая нить, которая притягивала валорианцев к арене, уже ослабла. Представление закончилось. Теперь ничто не мешало Кестрель уйти, но она почему-то не могла пошевелиться.

— Я ничего не понимаю, — пожаловалась Джесс.

Кестрель и сама не понимала. О чем она только думала? Что и кому хотела доказать? «Нечего тут доказывать», — сказала она себе. Кестрель повернулась спиной к арене и заставила себя сделать шаг вперед, оставляя все, что натворила, позади.

2

Зал ожидания для покупателей представлял собой террасу, с которой открывался вид на улицу. Внутри стоял стойкий запах пота. Джесс ни на шаг не отходила от подруги, опасливо поглядывая на железную дверь в углу. Сама Кестрель изо всех сих старалась не смотреть в ту сторону. Она никогда раньше здесь не бывала. Покупкой домашних рабов занимался либо ее отец, либо управляющий.

Аукционист стоял возле мягких кресел, поставленных для валорианцев.

— Ага! — заулыбался он при виде Кестрель. — Вот и победительница! Я боялся, что заставлю вас ждать, поэтому ушел с арены, как только смог.

— Значит, вы лично встречаете всех покупателей? — удивилась Кестрель его услужливости.

— Только избранных.

Кестрель стало любопытно: слышен ли их разговор через решетку окошка в двери?

— В остальных случаях, — продолжил распорядитель, — оплату принимает моя помощница. Она сейчас на арене, пытается пристроить близнецов к господам. — Он закатил глаза, всем своим видом показывая, как хлопотно продавать родственников вместе. — Ну, — пожав плечами, добавил он, — может, кому-то нужен комплект.

В зал вошли еще двое валорианцев, муж и жена. Распорядитель улыбнулся, предложил им присесть и заверил, что вот-вот освободится.

— Это знакомые моих родителей, — прошептала Джесс. — Ты не против, если я пойду поздороваюсь с ними?

— Конечно! — ответила Кестрель.

Она понимала, что Джесс не хочет лишний раз сталкиваться с грубой изнанкой рабовладения, хотя каждый день пользуется трудом рабов: ранним утром одна рабыня готовит ей ванну, а поздним вечером другая распускает ее волосы перед сном.

Как только Джесс ушла к своим знакомым, Кестрель выразительно посмотрела на распорядителя аукциона. Тот кивнул, достал из кармана большой ключ, открыл дверь и сделал шаг внутрь.

— Ты, — приказал аукционист на гэрранском. — На выход.