Проклятие победителя

— Плут может и передумать.

Кестрель с ужасом представила, как распорядитель открывает дверь ее темницы.

— Полагаю, живая я вам нужнее.

— Я бы не позволил убить тебя.

— Какая трогательная забота о жизни валорианки. Это странно, учитывая, что ты спокойно смотрел, как убивают бедную женщину. Учитывая, что ты в ответе за смерть моих друзей.

Они остановились у дверей в покои Кестрель. Арин повернулся к ней лицом.

— Да пусть хоть все валорианцы в городе умрут. Лишь бы ты жила.

— Даже Джесс? — Ее глаза внезапно наполнились слезами. — И Ронан?

Арин отвел взгляд. У него над бровью начал расцветать синяк — след от удара каблуком.

— Я десять лет прожил в рабстве. Я больше не мог терпеть. То, о чем мы говорили в карете, — как ты себе это представляла? Ты хотела, чтоб я так и жил, боясь к тебе прикоснуться?

— Это здесь ни при чем. Не держи меня за дуру. Ты с самого начала собирался меня предать.

— Но я тогда не знал тебя. Я не знал, что ты…

— Ты прав. Ты и сейчас меня не знаешь. Ты мне никто.

Он ударил ладонью по двери.

— А дети валорианцев? — продолжила она. — С ними вы что сделали? Тоже отравили?

— Нет! Конечно нет, Кестрель. О них позаботятся. Они в безопасности, с ними няньки. Никто не собирался их убивать. По-твоему, мы звери?

— Да, вы звери.

Арин сжал руку в кулак и толкнул дверь, потом отвел Кестрель в будуар, открыл шкаф и начал перебирать вещи. Наконец он достал черную рубашку, штаны, куртку и вручил ей.

— Это парадный боевой костюм, — холодно бросила она. — Мы едем в гавань на дуэль?

— Тебя легко заметить. — Его голос звучал странно. — В темноте. Ты… Ты похожа на пламя. — Он нашел вторую черную рубашку и разорвал ее. — Вот. Повяжи на голову.

Кестрель застыла, держа в руках ворох черной ткани. Она вспомнила, когда на ней в последний раз был боевой костюм.

— Переодевайся, — велел ей Арин.

— Выйди за дверь.

Он покачал головой.

— Я не буду смотреть.

— Да, не будешь. Потому что выйдешь за дверь.

— Я не могу оставить тебя одну.

— Глупости. Что я, по-твоему, сделаю? В одиночку отвоюю город, не выходя из будуара?

Арин провел рукой по волосам.

— Ты попытаешься покончить с собой.

Она горько усмехнулась.

— Ты же видишь, я беспрекословно подчиняюсь тебе и твоему дружку. По-моему, я довольно ясно дала вам понять, что хочу выжить.

— Ты можешь передумать.

— И что тогда?

— Повесишься на ремне.

— Так забери его.

— Для этого и одежда сгодится. Штаны, например.

— В любом случае это недостойная смерть.

— Разобьешь зеркало и зарежешься осколком. — И снова его голос зазвучал как-то непривычно. — Кестрель, я отвернусь.

Наконец она поняла, что именно показалось ей странным. В какой-то момент она перешла на валорианский, и Арин сделал то же самое. Это акцент придавал его голосу необычное звучание.

— Даю слово, — добавил он.

— Твое слово ничего не стоит.

Кестрель отвернулась и начала раздеваться.

28

Он забрал ее коня.

Кестрель прекрасно понимала почему. Ее карету пришлось бросить на дороге, да и конюшни были почти пусты, поскольку большинство лошадей увез с собой отец. Ланс был лучшим из тех, что остались. Во время войны собственность переходит к тому, кто сумел захватить ее, так что жеребец по праву принадлежал Арину. И все же ей было обидно.

Арин принялся седлать коня, с опаской поглядывая на Кестрель. В конюшне стоял шум: другие гэррани тоже готовили для себя лошадей; животные фыркали и ржали, чувствуя повисшее в воздухе напряжение; стучали по деревянному настилу копыта и подошвы сапог. Но Арин молча следил за Кестрель. Как только они вошли в конюшню, он схватил первую попавшуюся упряжь, отрезал кожаный повод ножом, связал своей пленнице руки и приставил к ней охрану. Кестрель ничего не могла сделать, но он все равно следил за ней так, будто она была опасна.

А может, он просто прикидывал, удастся ли ему спокойно провезти пленницу верхом через город и добраться до гавани. Кестрель, пожалуй, даже позлорадствовала бы, если бы не понимала, как мало у него вариантов решения проблемы. Можно ударить ее по голове, чтобы она лишилась сознания. Тогда легко будет взять ее с собой. Можно убить, если не нужна, или запереть, если не хочется с ней возиться. Наверняка он сам понимал это.

Кто-то позвал Арина по имени. Кестрель тоже обернулась и увидела гэррани, которая стояла, прислонившись к двери и пытаясь отдышаться. Ее блестящее от пота лицо показалось Кестрель знакомым. Мгновение спустя она поняла, откуда знает эту женщину и зачем та пришла.

Это была одна из рабынь губернатора. Ее прислали с рассказом о том, что произошло на балу после того, как они ушли.

Арин подошел к женщине. Кестрель попыталась последовать за ним, но ее удержали. На мгновение тот обернулся, и ей очень не понравилось, как он на нее посмотрел. Это был взгляд человека, у которого только что появились дополнительные преимущества.

— Поговорим наедине, — сказал он женщине. — Потом пойдешь к Плуту, если ты еще у него не была.

Арин и рабыня губернатора вышли из конюшни. Дверь за ними захлопнулась.

Вернулся он один.

— Скажи, мои друзья погибли? — потребовала Кестрель. — Я хочу знать.