Проклятие рода Лёвеншёльдов

И она на секунду потеряла самообладание. Сама не заметила, как, опустив руку юного барона на простыню, нежно погладила его пальцы. Она-то не заметила, но от внимания баронессы ее жест не ускользнул.

«Mon dieu, – подумала баронесса, – бедное дитя… Вот оно, оказывается, как дело-то обстоит… наверное, надо ей сказать все как есть… Не надо обнадеживать. Она не понимает: все хлопоты ни к чему. Мы его потеряем. Генерал разгневан на Адриана, а тот, на кого генерал разгневан, должен умереть».

Фрекен Спаак вернулась в кухню и начала спрашивать, нет ли на хуторах или в других поселках знахарки, целительницы или кого-то в этом роде. Мало ли что… невыносимо сидеть сложа руки и ждать доктора из Карлстада.

Ну да, есть, сказали ей. В таких случаях посылают за Марит Эриксдоттер. Она умеет вправлять суставы, останавливать кровь… много чего умеет. Ей-то, может, и удалось бы вывести барона из смертельного обморока, но…

– Но что?

– Но в Хедебю она, скорее всего, не пойдет…

– Смотрите! – крикнула помощница поварихи.

Она забралась на стремянку и шарила по самой верхней полке, той самой, где недавно нашлись потерянные ложки.

– Смотрите-ка, я нашла кое-что! – В руках у нее была старая детская шапочка барона Адриана. – Я ее давно искала.

Мальвина Спаак покачала головой. Ну и порядки были здесь до ее приезда… Удивительно! Детская шапочка… как она оказалась в кухне?

– А что тут удивительного? – Девка пожала плечами. – Она ему уже не налезала, и он отдал ее мне – сделай из нее пару прихваток. Хорошо, что нашлась.

– Хорошая шапочка. – Фрекен Спаак повертела находку в руке. – Жалко резать на прихватки. Лучше отдать бедным.

Она вынесла шапочку во двор и выбила пыль.

На пороге усадьбы появился барон:

– Нам кажется, Адриану хуже.

– Неужели нет ни одной знахарки поблизости? – стараясь, чтобы вопрос прозвучал как можно более невинно, спросила Мальвина Спаак. – Прислуга говорит про какую-то Марит Эриксдоттер.

Лицо барона окаменело.

– Вы прекрасно понимаете, фрекен Спаак, если речь идет о жизни моего сына, я готов обратиться к моему злейшему врагу. Но это не поможет. Марит Эриксдоттер в Хедебю не придет ни за какие деньги.

Фрекен Спаак не решилась возражать. Она продолжила поиски, позаботилась об обеде, даже уговорила баронессу немного поесть. Перстня не было.

Девушка упрямо повторяла про себя:

– Надо найти перстень. Если мы не найдем перстень, генерал убьет Адриана.

После полудня она пошла в Ольсбю. Никто ее не посылал – пошла самовольно. Каждый раз, когда она подходила к постели Адриана, пульс становился все слабее и реже, найти его становилось все труднее и труднее. Мальвина Спаак просто не могла заставить себя сидеть сложа руки в ожидании доктора из Карлстада.

Конечно, Марит почти наверняка ей откажет, но она никогда бы себе не простила, если бы не попыталась сделать все, что от нее зависит.

Марит Эриксдоттер сидела на любимом месте – на ступеньке крыльца своей свайной хибары. Сидела, откинув голову и закрыв глаза. На коленях ее не было ни шитья, ни вязанья. Мальвине Спаак показалось, что пожилая женщина дремлет, но та открыла глаза и сразу ее узнала.

– Ага, – тихо сказала она. – Значит, вас послали за мной из Хедебю?

– Госпожа Марит уже слышала, какая беда стряслась в усадьбе?

– Слышала. Не приду.

На Мальвину Спаак нахлынула волна такой безнадежной тоски, что она не смогла вымолвить ни слова. Ей и так казалось, что в этот день весь мир ополчился против нее, но отказ переполнил чашу. Мало того, в голосе Марит она услышала если не злобную радость, то, по крайней мере, плохо скрытое удовлетворение. Та сидела на своем крыльце и попросту радовалась, что барон Адриан вот-вот умрет.

До этого фрекен Спаак держалась – не жаловалась, не заламывала руки, не плакала. Даже когда увидела бездыханного Адриана на полу.

Но тихое злорадство Марит оказалось ей не по силам. Она внезапно разрыдалась, громко и безутешно. Добрела до сруба, приложила лоб к потрескавшемуся бревну и плакала, плакала, по-детски всхлипывая, не утирая и не стараясь скрыть слез.

Марит наклонилась вперед, долго не сводила глаз с рыдающей девушки и, как ни странно, сама того не зная, повторила слова баронессы:

– Вот оно, оказывается, как дело-то обстоит…

И в эти секунды, пока она смотрела на девушку, оплакивающую своего возлюбленного, что-то произошло в ее душе.

Всего только пару часов, как ей принесли новость из Хедебю: оказывается, генерал показался Адриану и настолько напугал, что юноша лежит при смерти. У нее едва не вырвалось радостное восклицание – наконец-то! Наконец-то настал ее час, час мести, которого она ждала столько лет. Она всегда была уверена, что никакое преступление Бог не оставит без возмездия, но уже начала сомневаться. Ротмистр Лёвеншёльд успел умереть, и никакая Божья кара на него не обрушилась. А генерал… что ж генерал… он, конечно, бродит по усадьбе, пугает людей, но, похоже, на собственную родню его свирепость до сегодняшнего дня не распространялась.