Проклятие рода

- Ответ отрицательный! – Францисканец переглянулся с преподобным Хеммингом и после сверкнул взглядом на ожидавшего Йорана. – Ответ: нет! – Секретарь быстро внес его в протокол. Хемминг все понял, согласно «Молоту вельм» если подозреваемая отвечала на этот вопрос отрицательно, то это уже высшая ересь, и она должна быть осуждена.

- Как давно ты находишься под властью колдовства?

- Что тебя к этому побудило?

- Под какой личиной впервые к тебе явился дьявол?

- О чем он с тобой говорил? Что делал?

- Что он от тебя требовал и почему ты согласилась?

Вопросы сыпались как сухой окаменевший горох из прохудившегося мешка. Ответ был один:

- Я не знаю!

- Достаточно! Она упорствует! – Возбуждение францисканца достигло своего предела. – Переходи к испытанию иглой! – Визгливо приказал он палачу. Тот кивнул головой, отошел в сторону, и, позвякивая, стал копошиться в своих инструментах, подбирая нужный ему предмет.

Улла постепенно приходила в себя, немного оправившись от того, что с ней сделали. Она вдруг почувствовала вновь этот тяжелый стоячий душный воздух застенка и поняла, что это не отбросы, как ей почудилось в начале, это запахи человеческих страданий, крови, слез, пота, испражнений жертв, которых мучили здесь до нее.

Она с ужасом смотрела, как палач повернулся к ней и в отблеске факела, который он воткнул в стену напротив, сверкнуло что-то тонкое и длинное в его руке.

- Откуда начинать? – Прозвучал его хриплый голос.

- Сверху! Ты сказал, что там есть что-то на плече. Вот и попробуй!

Особо не примеряясь, палач вонзил иглу с маху в ее плечо. Боль молнией пронзила тело, и она закричала не в силах терпеть. Францисканец улыбался.

- Попробуй следующую точку!

Палач выдернул иглу из плеча девушки, отчего она тут же потеряла сознание. Он стал примеряться к новому уколу, но в этот момент дверь в застенок распахнулась, и вошел отец Мартин.

- Остановить пытку! – громовым голосом произнес доминиканец. Палач оглянулся и нехотя опустил руку со своим страшным орудием.

- По какому праву вы мешаете правосудию! – Вскрик францисканца напоминал визг свиньи.

- Вместо правосудия вы совершаете сейчас преступление! Вы подвергли пытке невинную женщину, которую оклеветали самым преступным образом, лишь из соображений личной корысти, не имеющей отношения ни к колдовству, ни к ереси. Ваш секретарь, преподобный Хемминг, - отец Мартин ткнул пальцем в Йорана, сразу сжавшегося в комок, несмотря на свой рост, - соучастник этого преступления. Им написан донос под диктовку этой безумной от жадности старухи Барбро – сестры покойного Нильссона. – Настоятель церкви не понимал, что происходит и переводил беспокойный взгляд то на своего секретаря, то на доминиканца, то на отца Германа.

- Невиновных не бывает! – Снова взвизгнул францисканец. – Она ведьма, и в этом созналась!

Отец Мартин рассвирепел:

- Если я сейчас тебя, брат мой во Христе, отдам в руки палачу, то ты у меня сознаешься в том, что в твоей рясе сейчас находится сам Асмодей, что каждый четверг ты собираешь ведьм на шабаш, и предпочитаешь их выбирать из наиболее набожных монахинь, совокупляясь с ними, и после заставляешь их похищать новорожденных младенцев для того, чтобы из их крови приготовить колдовское зелье! А, кстати, - доминиканец обернулся к Хеммингу, - преподобный, вы забрали из ларя несчастной девушки деньги, что по завещанию купца Нильссона, должны были отойти вашей церкви?

- Какие деньги? – В конец растерялся настоятель. – Деньги? Там не было никаких денег! А что в завещании сказано: деньги?

- Да! Я же передал вчера это завещание! Или вы так торопились, что не успели даже заглянуть в него? – хмыкнул отец Мартин.

- Чертова старуха… - подумал про себя Хемминг, опускаясь на стул, - она и меня обвела вокруг пальца… она обыскала сундук раньше…

- Какие доказательства, что это клевета? – Францисканец не унимался, хотя последняя гневная тирада отца Мартина произвела на него впечатление.

- Живой свидетель! Который сейчас сидит в церкви и готов под присягой подтвердить все то, что я сейчас произнес. – Доминиканец предусмотрительно оставил Андерса наверху в зале, и попросил его сесть за колонну, дабы никто его не заметил и не попытался выгнать из церкви.

В дверь влетел Гилберт, за ним спешил, бряцая оружием, Томас.

- Мы нашли их! – торжествующе вскричал молодой человек, но тут же остолбенел, увидев обнаженную, распятую на доске Уллу, с плеча которой струилась кровь. Его глаза расширились и…

- Гилберт! – Вскричал доминиканец и железной хваткой впился в его плечо, не позволяя сорвать с места и накинуться на палача. Англичанин все понял и шагнул вперед. Пропела сталь кинжала, извлекаемая из ножен. Палач предусмотрительно отступил назад. Томас разрезал кожаные ремни, которыми была прикручена девушка к доске, снял с себя длинный плащ, укрыл ее и бережно поднял на руки. Потом он подошел к Гилберту и передал драгоценную ношу ему. Отец Мартин медленно ослабил свою хватку.

- Томас, что скажешь? Кого вы поймали?