Проклятие рода

Андерс высунул руку из-под навеса повозки, подождал когда ладонь примет в пригрошню достаточное количество воды, плеснул себе в лицо и сильно до боли растер щеки и лоб. Следовало настроиться на совсем иной лад. Загоревшаяся кожа помогла ему в этом. Андерс отбросил в сторону мрачные мысли о матери:

- Что ты себе выдумываешь!

Миновали деревню, за ней небольшой лесной участок и выехали на равнину, на которой раскинулся город – крепость, замкнутый, потемневший от вековых дождей. Где-то там позади него, слева и справа темнела полоса воды. Андерс понял, что это река Эмбах. На открытом месте внезапно налетел пронизывающий ветер, стал забрасывать дождевую пыль под холстину навеса. Андерс поневоле пересел в самый конец повозки.

Колеса загрохотали по булыжной мостовой, въезжая под арку в городские ворота, где прятавшийся от дождя и ветра кнехт, даже не удосужился спросить у Андерса кто он. Повозка покатилась по улицам Дерпта и очень скоро юный посланец шведского короля увидел знаменитую трехнефную базилику Св. Иоанна, напоминавшую своим удлиненным планом и массивной высокой башней в западной части доминиканский монастырь. Фасад украшал целый ряд человеческих голов, упрятанных в четырехлистные углубления фриза, тянувшегося вдоль всех стен.

Андерс выбрался из повозки, прихватив свой скромный скарб, наскоро поблагодарил и попрощался с возницей, постаравшись встать с подветренной стороны, тот молча кивнул в ответ и взялся за вожжи, а молодой человек поспешил укрыться от непогоды в церкви.

Внутри было пусто и тепло. Высокое пространство главного нефа, покоившегося на четырех гранитных столбах, вошедшего через западный портал, захватывало, властно влекло к алтарю. Вимперг главного портала украшали великолепные статуи изображавшие картину Страшного Суда, фигуры Христа, Св. Марии, Иоанна Крестителя и всех двенадцати апостолов. Андерс проследовал дальше с восхищением рассматривая благолепие украшений, чудом сохранившихся в эпоху начальной Реформации. Средний неф соединялся с продолговатой алтарной частью, откуда неожиданно вышел отец. Видимо там располагалась ризница.

- Сынок! – Радостно воскликнул Иоганн, заключая сына в объятья. – Какими судьбами? Как я рад!

Они еще долго стояли, обнявшись и похлопывая друг друга по спине, общаясь лишь при помощи одних междометий и радостных восклицаний. Наконец, Иоганн отстранил от себя сына, и внимательно осмотрел.

- Ты возмужал, сынок. Я благодарен Господу, что Он даровал мне твой приезд. Так, какими судьбами?

- Меня отпустил король Густав.

- Густав? Ты посланник короля?

- Не совсем, отец.

Андерс улыбался, но в душе поселилась грусть. Отец сильно исхудал, оттого казался вытянувшимся вверх, но заодно и чуть сгорбленным. Небольшая пасторская шапочка не могла скрыть разлившееся по ежику волос серебро благородной седины.

- Сынок, я очень рад. – Повторил в двадцатый раз Веттерман. – Но сейчас мне нужно бежать для последнего причастия.

- Отец в своих вечных заботах… Не изменился. – Подумал про себя Андерс, и тепло сочувствия разлилось в его сердце. – Все такой же, неугомонный.

- Так что ты иди пока домой. Петер тебя проводит. - Отец оглянулся в поисках служителя, но в храме никого не было, и он растеряно посмотрел на сына.

- Не беспокойся и не торопись, я сам найду. Все равно я хотел заглянуть к городскому фогту в ратушу и сообщить о своем прибытии.

- Если ты посланец короля, то тебе скорее надо не к фогту, а в замок, к нашему епископу.

- Я не совсем от короля, - замялся Андерс, - точнее, от короля, но не к епископу, а к тебе.

- Вот как? – Удивился отец. – От Густава ко мне? Он помнит меня?

- Наш король все помнит! – Усмехнулся сын. – Я тебе потом объясню.

- Прекрасно! – Расцвел Иоганн. – Наш дом расположен прямо за углом. На Рыцарской улице, хоть мы и не рыцари. Ты легко его найдешь. Увидишь пока Элизабет и Агнес… посидишь с ними. Они будут очень обрадованы. - От Андерса не укрылась тень, которая пробежала по лицу отца, когда он произнес имя матери. Веттерман вдруг заторопился, отвел взгляд в сторону, словно стараясь скрыть смущение. – Я постараюсь побыстрей, но ты сам понимаешь, как важно проводить в последний путь умирающего…

- Да, да, отец. Не волнуйся, я буду ждать тебя дома.

- Тогда пойдем. Я тебя провожу до ратуши, а сам проследую дальше.

Расставшись с отцом на Рыночной площади, Андерс заглянул в ратушу, нашел там местного фогта, представился. Пока чиновник внимательно изучал его бумаги, младший Веттерман разглядывал его и поражался, отчего они все так похожи друг на друга. Длинные и худые, как копье, короткие, ростом с пивную бочку и такие же толстые, черноволосые и рыжие, бородатые и выбритые, при всех своих внешних отличиях, они были все на одно лицо, словно близнецы-братья. Одинаково настороженные, изучающие, оценивающие взгляды, бросаемые на посетителя, одинаковые вопросы, одинаковые манеры, одинаковая строгость и ощущение собственной чрезвычайной важности словно причесывали их под одну гребенку, стирали из памяти их внешность, оставляя лишь маску - одну на всех.