Проклятие Шалиона

– Ведь Тейдесу пора изучать государственное устройство, верно? И как управлять страной! Мог бы посмотреть, как работает канцлер и его службы, посидеть на заседаниях разных советов, послушал бы послов. Или занялся бы изучением воинского дела. Охота – это, конечно, интересно, но разве не обязан он учиться и воинскому ремеслу? Его духовной пищей являются исключительно сласти. А где же настоящая еда? Где мясо? Что же у нас будет за король, если его так воспитывают?

Наверное, точно такой, как и нынешний, Орико – вялый и слабый. И он, увы, не сможет победить канцлера ди Джиронала в борьбе за власть в Шалионе.

Но вслух он сказал:

– Не знаю, принцесса!

– Что же мне делать? Что делать?

Изелль нервно расхаживала из угла в угол, шелестя юбками.

– Мама и бабушка наказывали мне присматривать за Тейдесом. Кэсерил! Но ведь вы можете что-то узнать достоверное про продажу наших людей наследнику Ибры? В конце концов, это же не секрет!

В этом она была права. Кэсерил сглотнул.

– Я постараюсь, моя госпожа! – сказал он. – Только… только что потом?

Он посуровел голосом.

– Дондо ди Джиронал – это власть и сила, с которыми нужно обходиться очень осторожно.

Изелль, резко повернувшись к Кэсерилу, внимательно посмотрела на него.

– И неважно, насколько прогнили эти власть и сила?

– Чем более они прогнили, тем менее защищены.

Изелль вскинула голову.

– Тогда скажите мне, кастиллар: насколько защищен, по вашему мнению, Дондо ди Джиронал?

Вопрос застал Кэсерила врасплох. Должен ли он сказать: Дондо ди Джиронал после своего брата – самый опасный человек в Шалионе? Но вместо этого он достал из глиняного кувшина новое перо и стал его аккуратно подрезать ножичком. Пролетело несколько секунд, и он сказал:

– Мне тоже не нравятся его потные руки.

Изелль недовольно фыркнула. Кэсерила же от дальнейшего допроса спас зов Нан ди Врит, которой срочно потребовались принцесса и леди Бетрис – возникли какие-то проблемы с шарфами и жемчугом, и юные дамы удалились.

Осень наступала на остатки лета; охотники прекратили свои вылазки, и принцесса Изелль, чтобы умерить бушевавшую в ней неуемную энергию, почти каждый день выезжала в сопровождении своей небольшой свиты на конные прогулки по поросшим дубовыми лесами окрестностям Кардегосса. Во время одной из таких прогулок Кэсерил, ехавший вместе с Бетрис и парочкой уныло постанывающих грумов позади принцессы, бодро галопирующей на своей кобыле, старался найти утешение в холодном свежем воздухе и мягком похрустывании пожелтевшей листвы, как вдруг услышал позади приближающийся топот копыт. Глянув назад, он почувствовал, как все внутри его напряглось: их догоняла кавалькада всадников в масках. Кричащая и гикающая толпа конных приблизилась к ним, и Кэсерил уже наполовину вытащил свой меч, но тут же успокоился: поравнявшиеся с ними лошади и экипаж принадлежали молодым придворным Зангры. Сами же всадники были одеты в причудливые лохмотья, а их голые руки и ноги вымазаны ваксой для обуви, которая должна была имитировать грязь.

Кэсерил вздохнул и пригнулся к луке седла, чтобы успокоить сердцебиение, а смеющиеся «бандиты» в это время пленили принцессу и леди Бетрис, связав их, а также грумов и Кэсерила, разноцветными шелковыми лентами. Лучше бы, конечно, чтобы хоть кто-то его предупредил об этой учиненной придворными забаве. Ведь тот же весело смеющийся лорд ди Риналь за малым не получил по горлу остро отточенным мечом Кэсерила – равно как и его паж, которому кастиллар в момент перерубил бы хребет. Да и третий из скакавших рядом «бандитов» не увернулся бы и получил сталь в живот. И все это произошло бы еще до того, как Кэсерил подумал бы, что ему делать, или открыл бы рот, чтобы предупредить принцессу об опасности. Напавшие на них начали смеяться над выражением ужаса в лице Кэсерила, над мертвенной бледностью его кожи, над мечом, который он едва не выхватил. Знали бы они, что кроется за этим ужасом и бледностью, они бы моментально прекратили смеяться. Он же только улыбнулся и предпочел промолчать.