Проклятие Шалиона

– Перестал светиться? – не поняла Исель. – Я и не знала, что он начал это делать…

– Да, я понимаю. Вы не можете видеть его сияние. Это как раз то, о чем я вам не говорил. Смерть Дондо… – Кэсерил глубоко вздохнул. – Это я принес в жертву ворона и крысу и молился Бастарду о его смерти.

– Ага, так я и думала, – сказала Бетрис, выпрямляясь.

– Да, но вы не знаете, что моя молитва не осталась без ответа. Я должен был умереть той ночью в башне Фонсы. Но была услышана молитва и другого просителя. Исель, полагаю, – и он кивнул принцессе.

Ее губы приоткрылись, и принцесса прижала руку к груди.

– Я молилась Дочери, чтобы она освободила меня от Дондо.

– Вы молились, и Дочь освободила меня, – и он горько добавил: – Но не от Дондо. Вы видели, как на его похоронах боги отказались ответить, кто принял к себе его душу?

– Да, и это значит, что он проклят, изгнан, заперт в этом мире, – подтвердила Исель. – Половина придворных боится, что он бродит по Кардегоссу, и пытается защититься от него разными амулетами.

– Он в Кардегоссе, да. Но не бродит. Большинство неприкаянных душ привязаны к месту своей гибели. Душа же Дондо привязана к его убийце. – Он закрыл глаза, не в силах видеть их побледневшие лица. – Вы знаете о моей опухоли. Только это не опухоль. Вернее, не только опухоль. Во мне находится попавшая в ловушку душа Дондо. Вместе с демоном, который, судя по всему, переносит свое заточение с благословенным спокойствием. Но Дондо не может замолчать. Он кричит на меня каждую ночь. – Кэсерил снова открыл глаза, но не осмелился поднять их. – Все эти магические деяния открыли во мне некое внутреннее зрение. Оно есть у Умегата, у еще одной маленькой святой Матери в Кардегоссе и у меня. У Умегата… было белое свечение. Мать Клара испускает легкий зеленый свет. Они оба говорили мне, что я тоже сверкаю и сияю – белым и голубым светом. – Наконец он заставил себя поднять голову и встретил взгляд Исель. – И я вижу проклятие Орико, как темную тень. Исель, послушайте, это очень важно. Не думаю, что Сара знает об этом. Тень не только на Орико – она на вас и на Тейдесе. Похоже, все потомки Фонсы отмечены этим мраком.

После короткой паузы, сидя прямо и спокойно, Исель сказала лишь:

– Это имеет определенный смысл.

Бетрис исподтишка изучала Кэсерила. Застежка пояса свидетельствовала, что живот его ничуть не вырос, но под ее взглядом Кэсерил чувствовал себя чудовищем. Он немного наклонился вперед и слабо улыбнулся.

– И как же вам избавиться от этого… призрака? – медленно спросила Бетрис.

– Хм… как я понял, если меня убьют, моя душа выпустит их из моего тела, и демон, выполнив свою миссию, вернется к господину с обеими душами. Я так думаю. Меня слегка беспокоит, вдруг демон попытается схитрить и заманить меня в ловушку, чтобы я поскорее погиб, – у него-то одна мысль в голове, он хочет домой. Или вдруг рука леди разожмется – демон тогда освободится и вытащит мою душу из тела. Результат будет одинаковым. – Он решил не пугать девушек теорией Роджераса.

– Но, лорд Кэс, вы не понимаете! Я хочу знать, как избавиться от этого, чтобы вы не умерли!

– Мне бы тоже хотелось это знать, – вздохнул Кэсерил. Он с усилием выпрямил спину и сумел изобразить довольно естественную улыбку. – Впрочем, это не важно. Я обменял свою жизнь на смерть Дондо по собственной воле и получил то, что должен был получить. Платеж по счету немного отсрочен, но не отменен. Леди держит меня в живых, чтобы я сослужил ей какую-то службу, закончил какие-то дела. Иначе мне следовало бы покончить с собой от омерзения и завершить начатое.

Исель сузила глаза и выпрямилась.

– Лорд Кэсерил, в таком случае я не освобождаю вас от службы мне. Вы меня слышите?

Его улыбка на мгновение потеплела…

– Ох.

– Да, – сказала Бетрис, – не думайте, что нас начнет тошнить, потому что в вас… кто-то живет. То есть… э-э… ведь считается, что мы тоже когда-нибудь разделим наши тела с новым существом и новой душой. И это не делает нас ужасными. – Она немного замялась, приведя такое сравнение.

Кэсерил, несколько смущенный этой параллелью, мягко произнес:

– Да, но Дондо?

Каждый, кого когда-то убил Кэсерил, жил теперь в его памяти и всюду следовал за ним.

«Так мы носим наши грехи».

Исель вдруг прижала пальцы к губам.

– Кэсерил, он ведь не может выйти, правда?

– Я молюсь леди, чтобы ему это не удалось. Самое страшное – это мысль, что он может просочиться в мой разум. Даже хуже, чем… не важно. Ох, я вспомнил, что должен сказать вам еще кое-что о привидениях. – Он вкратце повторил слова настоятеля о том, что его тело должно быть сожжено до заката, и объяснил почему. Покончив с этим, он почувствовал странное облегчение. Девушки были испуганы, но слушали внимательно; он подумал, что у них хватит смелости исполнить требуемое. И Кэсерилу стало стыдно, что он сомневался в силе духа своих подопечных.

– Послушайте, принцесса, – продолжил он, – проклятие Золотого Генерала пало на потомков Фонсы, но Сара тоже имеет темную тень рока. Мы с Умегатом решили, что она получила ее, выйдя замуж.

– Ее жизнь из-за этого и впрямь стала ужасной, – согласилась Исель.