Проклятие Шалиона

– Мы взяли с врача слово держать все в тайне и спустились в подземелье Зангра. Ди Льютес позволил себя раздеть, связать по рукам и ногам и подвесить вниз головой над огромной бочкой. Мы опустили его в воду… и вытащили обратно, когда он уже перестал двигаться.

– И он умер? – тихо спросил Кэсерил. – Тогда обвинение в измене было…

– Конечно, умер, но не в последний раз. Мы оживили его, довольно быстро и просто.

– Ох.

– Это получилось! – Она сцепила пальцы. – Я чувствовала – в проклятии появилось что-то вроде трещины. Но ди Льютес… у него не выдержали нервы. Он не захотел тонуть еще раз. Он кричал, что я пытаюсь убить его из ревности. Тогда мы с Иасом… совершили ошибку.

Кэсерил уже понял, что произошло. Даже закрыв глаза, он не мог избавиться от вставшей перед ними картины. Он заставил себя открыть их и вновь посмотрел на Исту.

– Мы схватили его и совершили вторую попытку насильно. Он вопил и рыдал… Иас засомневался, а я закричала: «Мы должны! Подумай о детях!» И на этот раз, когда мы вынули его из бочки, он был мертв, и никакие наши молитвы и слезы не смогли его оживить. Иас был потрясен. Я была в ужасе. Мое внутреннее зрение погасло. Боги отвернулись от нас…

– Значит, обвинение в измене было ложным.

Совершенно ложным.

– Да. Этой ложью мы скрыли наш грех и объяснили, откуда взялся труп. – Она вздохнула. – Но его семье позволили унаследовать его состояние – ничего не конфисковали.

– Да, пострадала только его репутация. Его честь.

Честь, которая, как оказалось, была незапятнанной. Ни почестей, ни славы – остался только позор.

– Поначалу мы были потрясены, а потом уже поздно было что-то менять. Думаю, это больше всего угнетало Иаса еще долгое время спустя. Он не хотел даже искать другого добровольца. А жертвоприношение должно быть добровольным, насильное умерщвление ничего не даст – только осознанная жертва. Иас замкнулся в себе и умер от горя и чувства вины. – Ее руки натянули кружево, чуть не порвав платок. – Оставил меня с двумя маленькими детьми, без помощи и защиты от этой… черной… тени.

Она содрогнулась, задышала часто и глубоко, но не разрыдалась и не впала в истерику, как испугался было Кэсерил, уже напрягшийся и готовый позвать обеих ожидавших в другой комнате фрейлин.

Потом дыхание ее выровнялось; Кэсерил расслабился.

– А вы, – спросила она наконец, – боги коснулись вас?

– Да.

– Сочувствую.

Горькая усмешка исказила его губы.

– О да. – он потер затылок.

Его очередь исповедоваться. Он мог бы утаить правду. Но не от Исты. Бремя за бремя, рана за рану. Откровенность за откровенность.

– Что вы знаете о короткой помолвке Исель с покойным лордом Дондо ди Джироналом?

– Было два гонца – один за другим, так что мы даже не успели отпраздновать.

– Отпраздновать? Помолвку сорокалетнего с шестнадцатилетней?

Ее подбородок вздернулся, совсем как у Исель, – у Кэсерила даже перехватило дыхание.

– Между мной и Иасом была еще большая разница в возрасте.

Ах да. В таком случае у Исты несколько другой взгляд на вещи.

– Дондо – не Иас, миледи. Это был продажный, развратный негодяй, растратчик… и я больше чем уверен, что это он убил ди Санду, возможно, даже собственноручно. Они с братом Мартоу пытались подмять под себя весь Шалион – используя Орико, Тейдеса и Исель.

Иста коснулась рукой своего горла.

– Я встречала Мартоу при дворе. Он хотел стать следующим лордом ди Льютесом. Ди Льютес – ярчайшая, благороднейшая звезда, когда-либо блиставшая при дворе Шалиона. Мартоу вряд ли достоин был бы чистить ему сапоги. С Дондо я никогда не встречалась.

– Дондо был сущим несчастьем. Я впервые встретился с ним несколько лет назад, и уже тогда он был негодяем. С возрастом же стал еще хуже. Исель была в ужасе и ярости оттого, что ее принуждали к браку с ним. Она молилась богам, чтобы ее избавили от этого ужаса, но боги… боги молчали. Тогда за дело взялся я. Я выслеживал Дондо весь день, пытаясь убить ради нее, но так и не смог приблизиться к нему. Тогда я начал молиться Бастарду о чуде смертельной магии. И оно было мне даровано.

Глаза Исты изумленно раскрылись.

– Почему вы не умерли?

– Полагаю, я все же умирал. Придя в себя и обнаружив, что Дондо мертв, а я нет, я не знал, что и думать. Но Умегат объяснил мне, что молитвы Исель призвали еще одно чудо, и леди Весны освободила мою душу из лап демона, но только на время. Святой Умегат – тогда я еще думал, что он грум…

Рассказ становился безнадежно путаным. Кэсерил перевел дух и поведал сначала об Умегате и зверинце – как они охраняли бедного Орико от проклятия.

– Однако Дондо незадолго до смерти, готовясь к свадьбе с Исель, сказал Тейдесу, что зверинец – злая рокнарская магия, призванная постепенно уничтожить Орико, и Тейдес поверил ему. Пять дней назад, собрав свою баосийскую охрану, принц убил почти всех священных животных Умегата и только по чистой случайности не стал убийцей самого святого. Тейдеса поцарапал умирающий леопард Орико – клянусь, это были обычные царапины! Если бы я только понял… Они загноились, началось заражение. Его конец был… – Кэсерил вспомнил, кому он это рассказывает, – …очень быстрым.