Проклятие Шалиона

– Да, еще. Мой друг Палли – марч ди Паллиар – знает правду о том, как я был предан после Готоргета и попал на галеры. Как я стал врагом Дондо… это сейчас не важно, но Исель должна знать, что его старший брат собственноручно вычеркнул меня из списка освобождаемых, приговорив к рабству и смерти. Здесь нет сомнений. Я видел список, написанный им лично – его почерк мне хорошо знаком.

Бетрис прошипела сквозь стиснутые зубы:

– И ничего нельзя сделать?

– Похоже, нет. Если бы удалось это доказать, большинство лордов Шалиона отказались бы воевать под его знаменами. Возможно, этого было бы достаточно для его падения. А возможно, и нет. Это порох, который должен быть в арсенале Исель. Когда-нибудь она сможет взорвать его. – Он сверху вниз смотрел на обращенное к нему лицо Бетрис – белизна кожи, коралл губ и глубокие, черные, как ночь, глаза, огромные в полумраке комнаты. Кэсерил неловко наклонился и поцеловал ее.

Дыхание девушки прервалось, затем она, вздрогнув, рассмеялась и прижала ладонь к губам.

– Ой, простите, ваша борода щекочется.

– Я… это вы простите меня. Палли будет для вас самым лучшим мужем, если, конечно, он нравится вам. Он очень честный и порядочный человек. Как и вы. Передайте ему мои слова.

– Кэсерил, что вы…

В этот момент раздался голос Нан ди Врит:

– Бетрис, где вы? Идите сюда, пожалуйста.

Он должен был уйти, уйти раз и навсегда, забрав с собой все свои сожаления. Кэсерил поцеловал ладони Бетрис и выскользнул за дверь.

Ночное путешествие по крышам Зангра – с жилого корпуса к башне Фонсы – было столь головокружительным и опасным, как и предполагал Кэсерил. Дождь лил не переставая. Луна просвечивала сквозь тучи, но ее тусклый свет помогал мало. Крыша была холодной и скользила под босыми замерзшими ногами. Самым трудным оказался шестифутовый прыжок на крышу круглой башни. К счастью, прыгать пришлось под удобным углом – иначе все закончилось бы банальным самоубийством при падении на булыжники двора, где-то там, далеко внизу.

Мешок дергался в руках, дыхание со свистом вырывалось изо рта. Кэсерила била дрожь после прыжка, он наклонился, упершись ладонями в крышу, и представил себе, как кусочек черепицы случайно срывается вниз, привлекая внимание стражи к башне…

Затем он стал медленно продвигаться дальше, пока не добрался до разверзшейся в крыше дыры. Усевшись на краю, Кэсерил свесил ноги, но не почувствовал никакой опоры. Он решил дождаться момента, когда луна выйдет из-за туч. Есть ли там пол? Или осталось всего несколько балок? Вороны сонно переговаривались в темноте.

Ждать пришлось около десяти минут, в течение которых он стучал зубами от холода, пытаясь трясущимися руками разжечь вытащенную из кармана свечу. Несколько раз обжегшись, он наконец запалил маленький огонек.

Внизу оказались балки и сохранившийся местами пол. После пожара стены отчасти укрепили – наверное, чтобы камни не обрушились кому-нибудь на голову. Кэсерил задержал дыхание и спрыгнул на твердый островок прямо под ним. Закрепив свечку, он разжег от нее еще одну, затем вынул хлеб и остро отточенный нож Бетрис. Добыть ворона. Да… Там, в его спальне, это казалось так просто. Воронов даже не было видно в пляшущих тенях.

От шума крыльев над головой, когда ворон уселся на балку, у него едва не остановилось сердце. Вздрогнув, он протянул кусок хлеба. Птица выхватила хлеб и улетела. Кэсерил выругался, сделал несколько глубоких вдохов и сосредоточился. Хлеб. Нож. Свечи. Шевелящийся холщовый мешок. Человек на коленях. Со спокойствием в сердце? Вряд ли.

«Помоги мне. Помоги мне. Помоги мне».

Ворон – или его близнец – вернулся.

– Кэс! Кэс! – негромко прокаркал он, однако от стен отразилось на удивление сильное эхо.

– Да, – выдохнул Кэсерил. – Все верно.

Он вытащил крысу из мешка, прижал лезвие к ее горлу и прошептал:

– Беги к своему господину с моей молитвой.

Резко и быстро он выпустил из нее кровь; темная горячая жидкость побежала в ладонь. Кэсерил положил трупик у колена и протянул руку своему ворону, тот уселся на нее и принялся пить крысиную кровь. Маленький черный птичий язык испугал Кэсерила, он вздрогнул и чуть не упустил ворона. Прижав птицу к себе, Кэсерил наклонился и поцеловал ее в голову.

– Прости меня. Моя нужда очень велика. Может, Бастард накормит тебя хлебом богов и ты будешь сидеть у него на плече. Лети к своему господину с моей молитвой. – Коротким движением он свернул ворону шею. Птица дернулась и затихла; он положил ее у другого колена.