Проклятие (СИ)

— Что ты ей велел? Спать с тобой? Делать вид, что между вами что-то есть?

Гермиона сделала пару шагов, сокращая расстояние между ними. Интуитивно ей хотелось поддержать, обнять, пожалеть, но это было бы возможно только в том случае, не будь здесь одного, но очень значительного “если”.

Если бы это был не Драко, а кто-то другой, гораздо более понятный и простой.

Малфой же — мечта психоаналитика. Ядерная смесь из комплексов, эгоизма, временами даже эгоцентризма, сомнительных моральных принципов и черт знает чего еще. Но при всем этом, каким-то образом ему все же удавалось производить впечатление не напрочь конченого мерзавца, а эдакой гусеницы-переростка, которая хоть и выглядит как отвратительная мохнатая зараза, но все же имеет приятный оттенок и внушает надежду, что однажды превратится в прекрасную бабочку. Хотя, стоило признать, эта бабочка немного подзадержалась в своей первой ипостаси.

Поэтому Грейнджер, сделав несколько шагов к Малфою, остановилась, пресекая свою идею о крепких целительных объятьях на корню. Где-то на периферии сознания она всегда понимала, что избалованный, острый на язык мальчишка — лишь вершина айсберга. Драко оказался многогранным человеком с таким непонятным для нее характером, каких Гермионе еще не доводилось встречать, и она никак не могла предугадать, что же ждет ее за очередным “поворотом”.

— Зачем пришла, Грейнджер? — просто спросил Драко.

Вместо упрямого молчания или наоборот — тотальнейшего эмоционального армагеддона, он привычно-лениво задал обычный вопрос. И если бы не взгляд, которым он прожигал ее, не крепко сжатые в кулаки ладони и неестественная натянутость во всем его образе, можно было бы вообще усомниться в существовании случившегося минутами ранее диалога.

Гермионе казалось, что прими она сейчас игру, которую навязывает ей Малфой, игру, главным условием которой было игнорирование случившегося, она упустит что-то очень важное. Упустит возможность хоть на дюйм подтолкнуть Драко к свету, который, почему-то она не сомневалась в этом, в нем еще не угас окончательно. Поэтические бредни никогда не были свойственны ее опирающейся на доводы разума натуре, но сейчас Малфой представлялся ей именно таким — человеком, который поддался тому, что есть в каждом из нас — своему темному “я”. И теперь топтался на месте, увязая все глубже, и в силу своей слабости или нерешительности игнорировал возможность ухватиться за лучшую свою половину, которая все еще маячила где-то на задворках его личности.

Почему Грейнджер так старательно впутывалась в сложное и неблагодарное предприятие по спасению заблудшей овечки? Что ж, видимо Малфой был прав — гриффиндорская натура не позволяла ей пройти мимо того, кто нуждается в помощи.

— Извращенные попытки отчаявшегося человека избежать одиночества, — произнесла она, не позволяя Драко уйти от острой темы. — Ты же не такой, Малфой. Это не ты.

Драко хотелось схватить проклятую Грейнджер за плечи и тряхнуть, что есть силы. Неприязнь и разочарование от того, что Гермиона, о проницательности которой твердили все, кто был хотя бы мельком с ней знаком, повелась на скандальную видимость, на клеймо Пожирателя, сменились холодной яростью, когда она, наконец раскрыв глаза и подумав своим колченогим мозгом, возомнила себя незнамо кем, решила, что имеет право бесстыдно вторгаться в личное пространство Малфоя, бесцеремонно озвучивать его слабости и тыкать его в них носом.

Хотелось рявкнуть, что Грейнджер не имеет ни малейшего представления о том, какой он. Бушевать от того, что практически назвала его отчаявшимся извращенцем. И в прямом смысле уничтожить за то, что смогла приблизиться к запретному. К тому, что он так методично и старательно прятал где-то очень глубоко, в чем даже сам себе признавался весьма неохотно и, поддавшись мимолетной глупой слабости, идиотской грейнджеровской провокации, так неприкрыто, практически собственными руками вручил этой дуре.

Нет, он не предоставит ей удовольствия с видом праведницы и покровительницы совать свой нос куда ни попадя. Это была глупейшая ошибка самого Драко, который с таким рвением ухватился за проклятую Грейнджер как за возможность отвлечься от мрачных мыслей, что практически вывернул себя наизнанку, предоставив ей возможность любоваться на содержимое. Хорошего понемногу, лохматая ты выдра.

— Зачем ты пришла?

— Есть информация, — Без колебаний, что явилось неожиданностью даже для нее самой, сказала Гермиона.

Ее совесть, удивительно, но молчала. Хотя всего лишь часом ранее, когда девушка сжимала в кармане малфоевский галеон, ее внутренний голос буквально разрывался от криков, что она предает Гарри.

— Что за информация? — насторожился Драко.

— Пока не договоримся о том, что ты дашь мне взамен, даже не мечтай.

Гермиона увидела, что Малфой немного расслабился, а в глазах промелькнули насмешливые искорки.

— Кажется, я на тебя плохо влияю, — ухмыляясь, заметил он. — Ну и чего же ты хочешь? Удиви меня, Грейнджер.

— Я хочу получить ответы, — пожала плечами Гермиона.