Проклятие Синь-камня: книжка о потерянной любви

Ветер соскользнул с пальцев юного знахаря легко и незаметно, пробежав по язвам хворого и взвихрив ему слипшиеся седины. Затем он разогнался до вихря, завертелся в смерч и раздвинул облака над поляной. С деревьев посыпались листья. Разогнавшись, поток воздуха со всего маху вонзился в пустую глазницу хворого старовера, и пропал.

Листья ещё продолжали падать, когда опухоль на лице Лотия сдулась, рана зарубцевалась, жар спал, а сам изувеченный пошевелился. И, не открывая уцелевшего глаза, громко спросил:

— Где я?

Ему никто не ответил, потому что Мартин находился в прострации, а охотники стояли с открытыми ртами. Когда Лотий спросил во второй раз, раскольники принялись яростно креститься. Потом упали ниц, встали, и помолились ещё.

— Ты это видел? — кричал Паисий. — Я сразу всё понял, когда заметил на нём этот крест!

— Спасибо Спасителю, — подхватывал товарищ Паисия, Севериан. — Мы ещё внукам будем рассказывать о Божьем чуде!

— Замолчите, идиоты, — возмутился пришедший в себя Мартин. — Лотий ещё болен, ему нужны тишина и покой, а вы тут разорались.

— Теперь он точно выживет, — горячо возражал Паисий. — И все остальные наши больные — тоже. Мы их завтра сюда принесём.

— Постойте, добрые люди, — волновался знахарь. — Я вам не святой Архангел, чтобы творить чудеса каждый день. Сколько у вас ещё больных? И где вы их разместите? Здесь, на траве? В землянке места совсем нет.

— Дозволь нам построить в скиту большой шалаш, — предложил Севериан. — Хворым в нём будет удобно — их человек пять, не больше.

— А кто станет им готовить и обстирывать? — продолжал злиться Мартин. — Ведите тогда сюда и своих баб. Чего уж там.

— Нашим бабам сюда нельзя, — открыл глаз и встрял в разговор наполовину излеченный Лотий. — Теперь это место свято, а вера — не велит.

— А наша вера — велит, — твердо сказала Геля, которая давно подобралась к мужчинам и внимательно слушала разговор. — Несите больных, я о них позабочусь.

Глава восьмая. Цна

Августа 2 дня 1727 года, съезжая изба села Преображенского Тонбовского уезда

В старые времена в тамбовских лесах жила юная ведьма — красавица по имени Цна. Зла людям она не делала, наоборот — лечила от хворей, приваживала охотникам дичь, а бортникам — пчёл. Как-то один мордовский парень вступил в лесу в бой с косолапым, но не смог одолеть лесного князя. Друзья нашли раненого храбреца, и попросили знахарку его спасти. Вскоре охотник пошёл на поправку, а в сердцах молодых людей вспыхнула любовь.

А едва отпраздновали свадьбу, как молодожен встретил в лесу уже не медведя, а целое татарское войско. Степные воины посулили огромное богатство, если их проведут через дремучие дебри в русские земли. Цна уговаривала охотника умерить свою жадность. Объясняла, что русские не простят предательства.

— Заведи лучше татар в топкое болото, — предлагала Цна. — Тогда белый царь тебе заплатит, а, может, прикажет ещё и песню о тебе сложить.

— Молчи, дура, — отвечал муж, и сделал всё по-своему.

Долго плакала молодая женщина, но не из-за русских с татарами, а потому, что любимый обозвал её дурой. И это после того, как она отдала ему самое дорогое, что у неё было — девичью честь. Рыдала так сильно, что растаяла в слезах и превратилась в ручей, а тот — в реку, получившую имя целительницы.

Ну, а татары обманули медвежатника — богатых даров предатель не получил. Больше того, степняки разорили не только русские деревни, но и мокшанские беляки. И остался алчный проводник без жены и без дома. Сел он на берегу реки Цны и услыхал печальный плеск её волн. А в нём — упреки за то, что поставил богатство выше любви. И тогда в отчаянии охотник обернулся могучим Ценским лесом, обнял свою супругу, и с тех пор зорко хранит её покой25.

* * *

— Меня к тебе тятя послал, — рассказала Геля, когда суета вокруг излечения раненого старообрядца утихла. — У него срочный заказ в кузне, а нового помощника пока не нашёл. Да и учить его надобно. Просит тебя вернуться.

— С таким коленом я ему больше не помощник, — кивнул Мартин на раскоряченную ногу. — Да и сама видишь, что здесь творится.

— Вижу, — девушка помолчала. — А что ж сам свою рану не поправишь, раз ты теперь такой великий целитель?

— Не великий. И себя лечить, похоже, не могу.

— Ну и где это тебя так угораздило? — Геля кивнула на подбитую ногу Мартина.

— Встретил тут в лесу… — юноша понял, что сейчас начнутся новые насмешки, и замялся. — Кого не надо было встречать…

— Ладно, — вздохнула дочь кузнеца. — Придется заказ моему дяде отдать. А жаль, деньги были хорошие. Мартин, я пойду, а то дорога неблизкая, и вместо тропы — просто ужас. Я сюда еле пробилась через болото.

— Вернёшься, чтобы помогать мне с хворыми как обещала?

— Посмотрим.