Проклятие Синь-камня: книжка о потерянной любви

— Господь велик! — закричали вокруг.

Подпоручика очень быстро унесли — видимо спешили в корабельный госпиталь. Остальные свидетели разбежались по другим полкам поведать о невероятном исцелении (и, понятное дело, все армейские сплетники были этому несказанно рады). А монах всё лежал на песке и чувствовал невероятное опустошение. Он думал, что проклятие (или благословение) отпустило его там, на пустыре Преображенского острова. Но дар вернулся. Зачем? И в последний ли раз? Господь велик, и неисповедимы пути его.

Глава двадцать шестая. Хатебурга

Майя 31 дня 1734 года, Данцигский залив, Балтика

Первым для благословения к отцу Савелию явился писарь Великолуцкого полка Семён Чеботарёв. Оказывается, сильно побитую воинскую часть решили не распускать, а доукомлектовать. Пока она стоял в резерве. Ну, а войсковые писари — такие люди, которым всегда всё известно раньше других. Разумеется, со Святошей они были давно знакомы, и отказать не представлялось возможным. Несмотря на неважное самочувствие священника, и его сильное душевное смятение.

— На что тебя благословлять-то? — спросил монах.

— Да всё равно, — махнул рукой Семён. — Благословите на жизнь.

А потом стало всё равно уже священнику. Так как народ повалил на ретраншемент толпами. Время бродить между позициями у людей было, поскольку активных боевых действий не велось. Генералы принимали капитуляцию Мюнде и французского лагеря. Лещинский готовил крестьянское платье для бегства из крепости. А магистрат Данцига вспоминал, как осемнадцать лет назад городские бастионы салютовали русскому государю94. И раздумывали, почему бы не сделать этого вновь?

Старший офицер на укреплении — премьер-майор и «сын турецкой земли» Игнатий Христофорович Энгельбрехт — был так увлечён першпективами, которые открывало перед ним повышение полковника Лесли, что против паломничества разных чинов осадного корпуса в расположение полка не возражал. Но даже он удивился, когда к Святоше принялись наведываться саксонцы.

— Вы же не нашей веры, к чему вам это? — недоумевали драгуны.

Саксонцы в ответ только виновато улыбались, по православному складывали ладони крестом, и лезли целовать руку батюшке. Разочаровывать союзников было нехорошо. Савелий нашёл в Олонецком полку иноземца, говорившего и по-русски, и по-немецки. И взялся побеседовать с одним из страждущих. Иначе благословение превращалось какую-то бессловесную рутину. Ну и свой всегдашний вопрос для людей из дальних мест священник тоже не преминул задать. Раз уж появилась такая возможность.

— Вы же лютеране. Разве вам можно принимать благословение от православного брата? — выпытывал Савелий у обер-офицера из корпуса герцога Саксен-Вейсенфельского.

— Если на тебе благодать Всевышнего, не имеет значения — какого ты исповедания. А у вас тут, как рассказывают, такие дела творились… — объяснил саксонец. — Да и различия промеж нами, христианами, очень условны. Вот наш курфирст ради польского трона перешёл в католичество. Но не перестал от этого быть нашим государем. Благословите же меня, пожалуйста.

— Бог благословит, — сказал священник, сложив из своих пальцев имя Иисуса Христа. — Пусть будет с тобой благодать Господа.

Прикладываться к руке саксонский обер-офицер (к счастью) не стал и хотел было удалиться, но Святоше не давала покоя старая тайна:

— Скажите, уважаемый, нет ли в вашей Саксонии алатырь-камней — больших глыб необычной формы и необычного цвета, которые раньше использовались для языческих ритуалов, и до сих пор не дают людям покоя. Я собираю истории о них, и был бы признателен, если бы вы что-то сумели вспомнить.

— С огромным удовольствием, — обрадовался саксонец и начал щебетать на ухо толмачу на своём языке, неожиданно оказавшимся медленным и певучим. — Около моей родной деревни Штойдтен на высоком кургане, который называется Хутхюбель, как раз стоит один такой валун высотой с человека. О бесовских ритуалах вокруг него я никогда не слыхал. Но раньше в присутствии камня вершили суд. Если свидетели лгали, или судья оказывался пристрастен, дух той глыбы мог покарать нечестивца. Ну, а история появления валуна такова.

Давным-давно саксонский герцог Генрих95 объединил почти все восточно-немецкие племена, и стал королём. Удалось это благодаря тому, что он на самом деле являлся не человеком, а Змеем. Только величать его истинным именем было нельзя, поэтому все звали его Птицеловом. В память о том, что в юности, обращаясь в дракона, герцог развлечения ради перебил всех птиц вокруг своего замка. Возвысившись, Генрих решил жениться на самой красивой женщине в округе. Ей считалась графиня по имени Хатебурга. Вот только она была замужем за правителем города Мерзебург.