Проклятие Синей Бороды

Я резко вдохнула. Никогда не считала нужным говорить об убийствах, и никто ни разу не обсуждал со мной детали, лишь говорили, что смерть пожилых графа и графини Хайнберг была насильственной. Многие годы мне удавалось не думать о том, как они умерли, но внутри все сжалось, и по телу пробежали мурашки, когда я представила, как граф Хайнберг истекал кровью, а внутренние органы графини прекратили функционировать.

Нолану было около двадцати. Поскольку его сестра моложе, она, должно быть, была подростком на момент преступления.

— Сколько было Делайле?

Поль триумфально разрезал воздух кулаком, будто я сказала ему, что его выбрали лучшим портным Гамбурга.

— В том то и дело! Ей было всего тринадцать. Я знал ее. Я шил платья для нее. Да, она была спортивной, но не значит, что была сильной. Нолану же было восемнадцать. Он занимался охотой, и кто знает, чем еще.

Я сделала шаг назад, шокированная убежденностью Поля в том, что именно Нолан совершил те преступления.

— Ты веришь в то, что Нолан подставил Делайлу.

Поль прислонился к стене и запустил пальцы во вьющиеся волосы пепельного цвета, такие же, как и у его сестры.

— Это было бы более логичным, не думаешь? Плюс, это объяснило бы смерть двух других девушек.

Я нахмурилась, вспомнив разговор, который у меня был с Грегом ранее.

— Что именно произошло?

Пол удержался, чтобы не ухмыльнуться, но его глаза отражали удовлетворение.

— Нолан не сразу покинул Гамбург, «следуя за своими родителями», их смертью, и арестом его сестры. Он еще был здесь, появлялся на каждом кутеже, выпивая хорошее вино и угощая себя изысканными блюдами после того, как вся его семья была уничтожена.

Я покачала головой, не желая верить намекам Поля. Возможно, Нолан пытался вернуться к обычному состоянию, гуляя со своими друзьями. Возможно, он цеплялся за них, потому что потерял всех остальных. Я не могла представить себе, что он продолжал наслаждаться жизнью, потому что его семья не имела для него значения.

— Однажды ночью Нолан покинул вечеринку с двумя красивыми девушками, — продолжал Поль. — Они были лучшими подругами и прекраснейшими незамужними девушками в Гамбурге. Каждый холостяк мечтал жениться на них, но Нолан наложил на них проклятье, заставляющее их соревноваться за его внимание. Той ночью они ушли с ним… — Поль замолчал, но его глаза практически умоляли меня спросить, что же случилось дальше.

— А дальше? — прошептала я с ужасом, понимая, что он собирается сказать.

— Они утонули в Эльбе.

— Нет, — произнесла я так решительно, будто произнесение данного слова сделало бы эту ужасную информацию неправдивой.

— Нолан утверждал, что позже их пути разошлись, и он вернулся домой. Очень удобно, особенно то, что он не мог вспомнить, как или в какое время добрался до дома, и использовал количество выпитого в качестве оправдания.

— Было ли ему выдвинуто обвинение?

Поль цокнул языком. Отвращение выступило на его лице.

— Не было. Кто-то утверждал, что этих доказательств не достаточно, но думаю, полиция просто решила проигнорировать, из-за того, что он граф.

— Невероятно.

Грег никогда бы не допустил подобного. После нескольких лет работы с ним, я знала, что его сердце было чистым.

Поль вздохнул.

— Не позволяй горничной руководить в своей голове. Лишь потому, что ты провела с дворянами больше времени, чем кто-либо из нас, и прислуживала им во время торжеств, не значит, что ты одна из них. Даже если ты не вытираешь грязь на кухне и не стираешь простыни, забрызганные мочой, ты остаешься одной из нас.

Каждое слово, как острый клюв, вырывало из меня кусок за куском. Слезы навернулись на глаза, и я отвернулась. Почему Поль говорил все это? Мы были друзьями. Как мог он обвинить меня в надменности? Он ведь знал, как признательна я была за свое трудоустройство и за их с Табетой дружбу.

Я сразу поняла, что он не одобрит моих планов. Поль хотел, чтобы я оставалась горничной всю свою жизнь. Даже если бы высказала желание стать пианистом, он обвинил бы меня в том, что я лезу вверх по социальной лестнице. Неважно, сколько бы я пыталась ему объяснить, он никогда бы не поверил, что мне хотелось играть на пианино, потому что мне действительно это нравилось, а не потому что добивалась повышения заработной платы или более высокого социального положения. Мое сердце сжалось. Если я не могла сказать это Полю, то тем более, не могла сказать Табете. Я должна была осуществить свою мечту без поддержки друзей. Я должна сделать это своими силами, и, надеюсь, однажды они поймут.

Видимо, Поль заметил, что слезы собрались у меня на глазах, потому что протянул мне носовой платок.

— Я не пытаюсь быть жестким с тобой, Джоли. Я лишь пытаюсь защитить тебя.

Я проглотила слезы и оттолкнула его платок.

— Увидимся завтра в десять.