Проклятие Слизерина

На него взглянули пустые и тоскливые, как у голодной жабы, глаза, Тома аж передернуло от брезгливости, но вовремя сообразил натянуть дежурную улыбку. Вид О’Бэксли даже на жизнерадостного Антонина навел бы тоску. Румор распластался в кресле, ноги вытянул, как рыболовный удочки на просушке, непомерно длинные руки безвольно свисали с подлокотников. Том мельком глянул на странный предмет, темный и шарообразный, что лежал на подлокотнике, когда О’Бэксли тоскливо выдохнул:

— Не хочется.

— Тогда извини, что побеспокоил. Я как‑нибудь в другой раз спрошу…

Но на мутном лице О’Бэксли уже проступило врожденное любопытство.

— А что ты хотел?

— Да так… – повел плечом Том, – ничего срочного.

— А у меня теперь свободного времени хоть ложкой черпай, – произнес О’Бэксли проникновенно, поднял глаза на Тома, шмыгнул носом: – Так что спрашивай, мне спешить некуда.

Том медленно прошел к подоконнику, также неспешно присел, оттягивал секунды, чтобы обдумать свои слова. О’Бэксли даже нетерпеливо поерзал, пальцы крепко сжались на шарообразном предмете.

— Румор, ты никогда не бывал в гостинице «Золотые доспехи»?

— Почему ты спросил?

— Да, тут такое дело… я хотел… ну, это неважно. В общем, ты мне до жути напоминаешь одного пажа… Арчи, кажется, так его звали?

Румор пришел в неописуемый восторг, подтянул долговязые ноги, во все глаза уставился на Тома.

— Арчер О’Бэксли. Это мой кузен по отцу. Ты знаком с ним?

Стараясь скрыть отвращение от воспоминаний о паже, Том натянуто улыбнулся.

— Поверхностно… но этого вполне хватило, чтобы заметить ваше фамильное сходство.

Румор отчего‑то принял его слова за похвалу, зарделся от гордости.

— Да, как говорит мой отец, нашу фамильную стать за милю видать.

— Трудно не согласиться, – подтвердил Том сдержанно. Решил не продолжать глупый разговор, кивнул на предмет в руке Румора. – А что это за штуковина?

Румор с непониманием перевел взгляд на шар, словно только теперь заметил, что сжимает в ладони.

— А это компас! Навигационный, старая безделушка. Он уже давно сломан, а я ношу с собой, как напоминание о мореплавателях прошлого. Ты когда‑нибудь слышал…

Продолжая с оживлением рассказывать, он протянул Тому компас. При детальном осмотре это оказалось лишь полушарие, на плоской части которого располагался циферблат с несколькими шкалами делений и множеством разнообразных стрелок: обычных, кривых, в виде серпов и молний, в форме кругов и ромбов, одни красовались инкрустированными камешками, другие отливали серебром или золотом. Том насчитал двадцать три стрелки, прежде чем сбился со счету. Перевернул компас выпуклой стороной, эта часть оказалась накрыта стеклянным куполом, внутри которого плескалась черная матовая жидкость. В ней беспорядочно плавали серые песчинки, а затем всплыл небольшой кругляш бело–молочного цвета с синими прожилками.

Том почувствовал, как к горлу подступает тошнота, судорожно сглотнул, верхняя губа брезгливо оттопырилась.

— Фу–у, что это?

— Рыбий глаз.

Румор выхватил у него компас, несколько раз хорошенько тряхнул, кругляш лениво повернулся оборотной стороной, и Том явственно разглядел замутненный рыбий зрачок.

Румор пояснил сконфуженно:

— Я же говорил, что он сломан… Вообще‑то зрачок не должно быть видно. Он всплывает, когда хозяину компаса грозит смертельная опасность. Например, перед штормом или кораблекрушением.

— Жаль, что сломан, – посочувствовал Том. – Наверно очень полезная вещь в дальнем плавании.

В глазах О’Бэксли появилось новое мечтательное выражение, с наслаждением потянулся.

— Эх, хотел бы я тоже когда‑нибудь побывать в кругосветном путешествии. А ты, Том?

— Не знаю, – произнес Том. – Меня даже в обычной карете укачивает, вряд ли я перенесу длительное путешествие по воде… По мне так лучше пешей прогулки ничего нет, а по правде я хотел бы повидать Европу… Даже чуточку завидую, Элджи и Сенектусу! Они на рождественских каникулах едут в Европу. Повезло, правда?

Румор поморщился.

— Не то слово. Мне так не повезет.

Том талантливо изобразил удивление.

— Отчего же?

— От родителей так и не пришло письмо, а без их разрешения я не могу покинуть школу.

— Письмо? – наклонил Том голову набок, вдруг брови взмыли вверх. – Ах, письмо. Тьфу, ты!.. прости, Румор, совсем из головы вылетело. Держи.

Он вынул из кармана мантии чуть помятый конверт, лицо Румора осветилось счастливой улыбкой, когда прочел имя адресанта.

— Том! Ты… ты… не представляешь… для меня это…

— Представляю, – хмыкнул Том, внезапно посерьезнел.

Глаза его смотрели поверх спинки кресла, в котором сидел О’Бэксли. Румор удивленно посмотрел на Тома, перехватил его взгляд, там, в группе сверстников, в эту минуту наступило затишье, как раз в центр круга выскочила Оливия Хорнби. Даже на таком расстоянии ее голос был до противного визглив, Румор поморщился, обернулся к Тому.

— Что‑то не так?

Том уныло улыбнулся:

— Хотел бы я решить свои проблемы также как и твои.

— Я могу помочь? – спросил Румор незамедлительно.

— Вряд ли. Хорнби ни за что не сознается.