Проклятие Слизерина

Единорог изображался в тихом лесу или в клетке из тонких прутьев, сражающимся с разъяренным львом или с людьми и их псами. Сияющую белизну животного оттеняли цветущие луга, по которым бежали серебряные ручьи. Нитки, которыми вышивались гобелены, в основном окрашивали в синий или красный цвета. Иногда к ним добавлялись серебряные и золотые нити.

Меж тем гобелены давали лишь слабое представление о благородстве и волшебной силе единорога, мастерам не удалось передать этого. Том с грустью вспомнил резьбу с грифонами, умелец создавший их был искусней. Или дело не в искусности, а в том какие изображаются чувства. Ярость описать легче, нежели великодушие, она проста. Ярость присуща каждому, и королю, и нищему.

Все же произведения ткачей настоящее чудо, вынужденно признал Том. Гобелены были достойны самых изящных дворцов, самой изысканной публики, но по чьему‑то допущению или по прихоти пылились в пустынных коридорах.

Так незаметно для самого себя Том дошел до лестницы, что вела на нижние этажи. Краем глаза он заметил, что далее по коридору был просвет, там угадывалась еще одна лестница.

— Тупица! – чертыхнулся Том.

Во второй раз за утро Том вспомнил пажа добрым словом. Где‑то внутри медленно, как взвар в котле, закипал праведный гнев. Ругая всех и вся, он направился к лестнице, что была ближе.

***

Замок словно издевался над ним. Каждый коридор заканчивался тупиком, а стоило вернуться к развилке, чтобы выбрать другой путь, в итоге попадал в очередной тупик. Решив, что выбрал все же неверную лестницу, Том пытался найти ту, что вела к Обеденной зале. Но потерпел еще одно поражение, лестницы как не бывало.

Тому чудилось, будто коридоры оживают: одни внезапно возникали перед ним, другие сразу же смыкались за спиной. Серые холодные стены давили со всех сторон, в звенящей тишине слышались странные голоса и шорохи. Вконец измотавшись своими страхами, Том свернул в незнакомый коридор, побежал.

Коридор внезапно кончился. В глаза брызнул яркий свет: солнечные лучи, проникая сквозь сказочные витражи, расчертили просторную залу радужными полосами. В центре залы высилась двенадцатифутовая статуя дракона из горного хрусталя. Солнечные лучики игриво скользили по хрустальным чешуйкам волнистого змееподобного тела, отчего дракон казался то огненно–красным, как заря, то темно–синим, как морская пучина. Казалось, тело дракона собрали из частей принадлежащих различным животным: туловище змеи, рога гигантского оленя, два сомовьих усика по краям головы, львиная грива вокруг шеи, на подбородке и на каждом локте. Крыльев дракон был лишен. То ли не выросли, то ли хрусталя не хватило.

Во всем облике зверя чувствовалось поистине императорское спокойствие, только наблюдательный уловил бы буйный нрав. Когтистые трехпалые лапы с силой впивались в гранит, готовые в любой момент раскрошить на мелкие кусочки.

Возле хрустального дракона, спиной к Тому, на низкой скамье сидел мальчик с волосами цвета спелой пшеницы. Спина мальчика была выгнута дугой, он бережно над чем‑то склонился. Том шумно вздохнул, наконец‑то встретил хоть кого‑то, а то уж стало казаться, будто замок безлюден.

Золотоволосый обернулся на шум, брови изумленно взметнулись вверх.

— За тобой гнались призраки?

Том резко, будто и впрямь ожидал погони, обернулся, коридор был пуст и темен, замедленно повернулся к мальчику.

— Нет. С чего ты взял?

— Вид у тебя потрепанный, – оглядел его мальчик. – И запыхался, будто оббежал всю Англию…

Том вспыхнул, щеки предательски заалели.

— Никто за мной не гнался! Я искал… я осматривал достопримечательности замка.

— Бегом? – ухмыльнулся мальчик.

— Я торопился, – насупился Том.

Мальчик кивнул с отсутствующим видом, вернулся к своему занятию, потеряв к незнакомцу всякий интерес.

Том с выражением любопытного туриста на лице, убрал руки за спину, оглядел залу. Вдоль стены расположился ряд холодного оружия, здесь было все: от легкого стилета до фламберга; клинки, покрытые письменами, изрезанные невиданными цветами и завитушками, рукояти, обернутые мехом, ножны и эфесы, усыпанные драгоценными камнями, увитые узорами из золота.

Он по дуге стал обходить хрустального дракона, краешком глаза поглядывал на золотоволосого мальчика. Теперь Том мог рассмотреть, чем тот занимается. На коленях мальчика лежал альбом для рисования. На белоснежном листе карандаш выводил тонкие линии, которые перекрещиваясь, вились в узор. На листе рождался силуэт дракона, бледная тень того, что восседал на постаменте, искрился, лениво жмурился от солнечного света.

Том весь сжался, когда в животе тихо заурчало, закусил губу от досады, быстро глянул на художника, но тот ничего не замечал вокруг, а по–детски округлые щеки от усердия даже разрумянились. Спросить, как пройти в Обеденную залу, Том сразу не решился, вместо этого остановился у стенда с обмундированием, неподалеку от художника, стал с повышенным интересом рассматривать рыцарские доспехи с алебардой.

Том словно невзначай бросил через плечо:

— Разве в замке есть призраки?

Художник, совсем забыв о чужом присутствии, поднял на него недоуменный взгляд.